3. Глава 3

Дорога, выложенная серым камнем, бежала между полями, вскоре их сменили виноградники, повозка переваливалась на ухабах, а я смотрела на карету, что маячила прямо перед глазами, и все пыталась понять, для чего герцогу понадобилось брать меня с собой. В доме достаточно служанок, есть и расторопнее, и красивее, и надежнее. Зачем ему именно я? На душе было неспокойно. Не верила я в чужую доброту. События двухлетней давности навсегда отучили меня кому-либо доверять, и теперь я никак не могла расслабиться, все ждала подвоха. Ужасное состояние. Лучше уж занять голову чем-то другим. Взгляд упал на золотой герб, покачивающийся перед глазами. Два меча, скрещенные над короной, — символ процветающего семейства Абьери, одного из самых могущественных и богатых в Ветерии. Если верить слухам, большую часть этого богатства принесла работорговля. Правда, сто лет назад рабство в Верейской империи отменили, и семье Абьери пришлось искать другие источники дохода. Ветто говорил, что в каменоломнях Аруцци, принадлежащих герцогу, добывают драгоценные магические кристаллы. А стоят они немало. Да и производство веранского стекла приносит в казну герцогства достаточно золотых динаров.

Никколо, флегматично управляющий парой лошадей, тянущих нашу колымагу, громко чихнул, заставив меня отвлечься.

— Далеко еще? — устав от однообразия прекрасных пейзажей, спросила я у него.

— Видишь пригорок? Вот как за него завернем, там перекресток будет, а дальше через лес проедем — и мы на месте, — ответил кучер и снова уставился на задок кареты.

— А как называется имение ньора герцога?

— Ишь ты, хоть и чужачка, а любопытная какая! — хмыкнул Никколо. — Вилла «Томалли», одно из самых уединенных владений хозяина. Остальные все больше по городам, а тут, в Адуе, кроме птиц и зверья, никого больше нет.

— А люди?

— Да какие люди, говорю ж, никого. Только Винченцо с женой за имением приглядывают, а ближайшая деревня в нескольких стадиях от дома. Ньор герцог раньше любил в «Томалли» бывать, охота в этих местах уж больно хорошая, да только в последние годы что-то подостыл хозяин к фазанам и оленям, давненько людей не собирал.

— А его лицо… Он всегда ходит в маске?

Я задавала этот вопрос многим слугам, но все они только мялись и ничего не могли ответить. Как будто на них проклятие немоты наложили.

— Что говоришь? Устала? — спросил Никколо, то ли не расслышав мой вопрос, то ли не желая на него отвечать. — Ничего, уже недолго осталось.

Странно, что слуги не говорят о внешности хозяина. Может, привыкли? Или боятся?

Кучер дернул вожжи и снова замолчал, а я смотрела на его толстый, обтянутый зелеными штанами зад, и раздумывала над сказанным. Выходит, раньше герцог в Томалли на охоту ездил. Но ведь для охоты нужны помощники, всякие там доезжачие, егери и прочие. А Абьери взял с собой только меня и двух кучеров — Никколо и Вито. И что мы будем там делать? Вернее, что будет делать герцог?

— Слышь, Алессия, а ты сама откуда? — повернулся ко мне Никколо. Его круглое лицо лоснилось от пота, длинные волосы слиплись сосульками, а маленькие глазки светились любопытством и той особой житейской хитростью, что была присуща большинству деревенских жителей, перебравшихся в город.

Я попыталась прикинуть возраст кучера, но сделать это оказалось непросто. Тридцать пять? Сорок? Или больше? Толстый живот и лоснящиеся бугристые щеки сбивали с толку. Увы, за два года я так и не научилась определять возраст местных жителей. В Ветерии взрослели рано, и дородная матрона, похожая на мать большого семейства, вполне могла оказаться восемнадцатилетней девушкой, а крупный усатый мужчина — вчерашним мальчишкой.