Стою босиком на влажном песке и смотрю на водную гладь с серебряными отблесками растущей луны. Море приветливо шуршит, и подумываю о том, чтобы переночевать сегодня на шезлонге. Ночь теплая, влажная и молчаливая.

Не сразу замечаю, что в нескольких шагах от меня стоит мужчина. Тоже босиком, в светлых брюках и в расстегнутой белой рубашке. Высокий, статный брюнет и с легкой небритостью на хищном лице с выразительными скулами. У меня слабость к чернявым и высоким, а этот еще бессовестно хвастается перед морем идеальным прессом и крепкими грудными мышцами, будто он ждет на свиданку русалку.

Рукава закатаны, а на запястье поблескивает под лунным светом часы, что добавляют в его образ некоторой деловитости и важности.

— Доброй ночи, — от его низкого голоса я вздрагиваю.

С таким тембром ему самое место в сексе по телефону. Он в силах вибрирующими словами завести какую-нибудь одинокую женщину, которой вечером стало тоскливо.

— Доброй, — киваю и отвожу взгляд вдаль.

— И что же ты тут делаешь в одиночестве?

Бегут мурашки то ли от ветерка, то ли от вопроса, и я тихо отвечаю:

— С подругой поссорилась. Я с ней тут в роли няньки и оберегаю от опасностей.

— Каких, например? — хриплый голос звучит у самого уха, и я удивленно разворачиваюсь к незнакомцу, который бесшумно ко мне подкрался.

— Мне был дан наказ защищать ее от пьяных мужчин, — сипло отвечаю я.

Он и правда хорош собой. Размытое слово “красивый” не опишет его породистое лицо с резкими и надменными чертами, почти черными в темноте ночи глазами и бровями с насмешливыми изгибами.

— А кто тебя защитит от пьяных мужчин, милая? — он обнажает белые ровные зубы в улыбке и касается моего подбородка. — И вот так совпадение, я пьян.

От его пальцев по телу пробегает электрический разряд, после которого тяжелеют ноги и тянет низ живота. Мое опьянение усиливается от терпкого парфюма и пряного аромата виски, и во мне просыпается желание, чтобы он меня поцеловал. Желание вспыхивает ярко, внезапно и оно будто искусственное. Какова вероятность, что те наглые оборомты в клубе могли мне что-то подсыпать в бокал шампанского, которым навязчиво угостили?

Целует. Вопросительно и с ожиданием, и когда я не выказываю сопротивления, то жадно въедается в губы, нырнув вертким языком в рот. Он тоже пьян и оттого нахален и требователен. Я чувствую привкус терпкого солода, а дыхание его пропитано алкогольными парами, и от его тяжелых выдохов мое опьянение сгущается.

Его рука скользит по бедру под короткий подол платья, и я уверена, что мне снится сон, потому что желание мое к незнакомцу слишком яркое и требовательное. Он поглаживает попу, стискивает правую ягодицу и в следующее мгновение разворачивает к себе спиной под мой тихий стон.

Поцелуй в шею, и задирает подол, ласково покусывая за мочку. Его движения — быстрые, ловкие, но не суетливые или торопливые. Он приспускает трусики, приобняв одной рукой под грудь, и проводит пальцами по влажным складкам, а я опять не могу сдержать пьяный и громкий стон.

— Тише, — шуршит ширинка, и решительный толчок, от которого я вскрикиваю.

Вспышка боли на секунду меня отрезвляет, и пытаюсь вырваться из удушающих объятий.

— Ты девочка, что ли? — удивленно хрипит на ухо и целует под мочкой, вынуждая опуститься вместе с ним на колени. — Вот так сюрприз.

От его голоса и мягкой глубокой фрикции боль отступает, и меня распирает изнутри густым и болезненным удовольствием. Он заполнил меня до краев, нежные ткани и мышцы плотно обхватывают его непростительно толстый член, что скользит во мне раскаленным поршнем.