Юра слушал Лоренца, как завороженный.
– И ты будешь одним из первых, кто поведет такие гигантские аэропланы, – дядя взял Юру за руку и они тронулись дальше. На ходу Лоренц добавил: – Нет-нет, не думай, я никакой не фантазер. Так будет. И я не хочу уничтожать наши аэропланы, нашу школу, потому что это может на годы отодвиуть то, о чем я тебе рассказал.
Они подошли к административному корпусу, где собралось большинство жителей Александро-Михайловки – охранники, технари, педагоги, курсанты – все они работали в Каче.
Увидев пришедшего с Лоренцом Юру, обступили их, здоровались с Юрой за руку, похлопывали по плечу.
– Живой!
– А мы уже хотели свечки за упокой…
– Прекратите глупости, – нахмурился Лоренц. – Некоторым посоветовал бы поучиться, как можно в ущелье так ювелирно посадить аэроплан.
– Так, говорят, он же сгорел.
– Он целый был, ни царапины. Его партизаны спалили, – огрызнулся Юра.
Короткая артиллерийская канонада прогрохотала где-то совсем недалеко.
– Вчера еще далеченько гремело, а сегодя чуть ли не в наших огородах, – отметил кто-то из технарей.
– Это так кажется. Где-то под Евпаторией.
– Похоже, под Саками.
Все обернулись к Лоренцу.
– Что наше начальство думает? – спросил кто-то из лечиков.
– Оно ждет приказа! – ответил Лоренц и пояснил: – Те из вас, кто относится к военному ведомству, знает: в армии не допускается никакая самодеятельность.
– А если так быстро драпали, что приказ где-то в пути потеряли? – насмешливо спросил кто-то из толпы.
– Я понимаю вас, вы ждете определенности. Но ее у меня пока нет. Подождем еще немного…
– А если они тем временем смотаются? – допытывался все тот же насмешник.
– Вот тогда я обращусь не только к вам, но и ко всем остальным с вопросом: что нам делать? Думаю, до чего-то разумного мы все же додумаемся.
На следующий день рано утром снова собрались в Каче почти все, кто не покинул Александро-Михайловку и имел к ней какое-то отношение. Они, как сомнамбулы, ходили по территории авиашколы, заглядывали в опустевшие мастерские, в безлюдные ангары. Делились друг с другом своими размышлениями.
– Вы не заметили? Я с рассвета прислушиваюсь – тишина. Ни взрывов, ни выстрелов.
– Может, прогнали из Крыма?
– Кого?
– Известно кого.
– Не крути волу хвост. Ждешь, чтоб большевиков прогнали?
– А може, наоборот?
– Так и говори. Развелось вас, хитрозадых!
В различных сомнениях и неопределенности прожили утро.
Лоренц, продолжая оставаться в школе за главного, послал нескольких толковых сослуживцев в Севастополь с наказом: выяснить, что там происходит.
Они вскоре вернулись с известием: на рассвете белая армия покинула на кораблях Севастополь. В городе на домах развеваются красные флаги.
Часть вторая
Глава первая
Уже давно скрылась за горизонтом светлая полоска крымского берега, отстали от растянувшейся до самого горизонта эскадры говорливые чайки. Кончилась многодневная сумасшедшая суета, связанная с последними днями отступления и размещением на кораблях покидающего Россию вóйска.
Все кончилось!
Но Врангель все не уходил с палубы крейсера «Генерал Корнилов», словно еще не верил, что это уже случилось, мосты сожжены и возврата к прошлому нет.
Все последние месяцы непрерывных изнуряющих боев в Северной Таврии он понимал, что проигрывает, и проиграет эту битву. И его неотступно преследовала одна и та же мысль: «как достойно, не потеряв лица, сохранить при этом дееспособную армию, пригодную для будущих сражений». Веры в то, что удастся закрыть на железный запор Крымский перешеек и отсидеться в Крыму до будущей весны, у него уже давно не было. Не то время, не та война! Но и не обращать внимания на пессимистические, деморализующие настроения своих подчиненных он не мог, не имел права, хотя тоже уже думал так же, как и многие из них.