– После партизанщины тебе еще долго будут сниться военные страсти, – недовольным голосом сказала Ольга Павловна и с досадой добавила: – Я теперь до утра не усну.

– Нет, не приснилось… Стреляли… Мне показалось, в той стороне, – Юра указал в сторону Качи.

– «Показалось», – проворчала Ольга Павловна и поднялась к входной двери, оттуда скомандовала: – Марш по постелям!

Расстроенный недоверием, Юра ушел к себе, улегся, накрыл голову одеялом, чтобы больше ничего не слышать. Но, даже несмотря на одеяло, даже не напрягая слух, он услышал какую-то перепалку между Лоренцом и тетей Олей. Он высунул голову из-под одеяла, прислушался.

– Нет, я пойду с тобой! – услышал он голос тети: – Или не ходи! Стыдоба! Мальчику после стольких кошмаров что-то приснилось, а ты своим появлением среди ночи поднимешь не только Качу, но и наш поселок.

– Слушай, Ольга! Не выводи меня из себя! Я так же, как и ты уверен, что мальчику все это почудилось. И все же… Начальника школы сейчас здесь нет, и так выходит, что за все отвечаю я. Разве не понятно? – и уже помягчевшим голосом он добавил: – Я лишь на минуту!

Ольга Павловна ответила мужу совсем уж елейным голосом:

– И я с тобой, Костя. Чтоб тебе не было скучно одному.

– Нет! – твердо сказал Лоренц. – Представь, сколько завтра в поселке будет смеху: «Вы слышали, Лоренц ночами боится выходить на улицу. Только в сопровождении жены», – и гневно добавил: – Нет!

Юра слышал, как следом за последними словами зло хлопнула входная дверь и как потом Ольга Павловна прошла в комнату дочери и тихо спросила:

– Ты не спишь?

– Что-то случилось? Вы так громко ругались.

– Ничего не случилось. Просто Юре после всех тех кошмаров приснилась какая-то партизанская война, – успокоила Ольга Павловна дочь. – Спи.

Но, как выяснилось, ночная стрельбы Юре не приснилась. Ее слышали некоторые технари и несколько курсантов-выпускников. Лоренц пришел в Качу, когда они столпились возле часового, который им рассказывал о ночном происшаствии.

– Ну, расскажи сначала, – попросил Лоренц.

И часовой стал подробно, в лицах, рассказывать:

…Прискакали на конях трое.

– Спите, так вашу?! – кричат. – С большевиками договор заключили? Суки! Предатели!

– Вы хоть скажите, что случилось? – спрашиваю.

– Не знаете, да? Сволочи! Гады! Армия третьи сутки на корабли грузится, не сегодня-завтра в Турцию отчалит. А у вас тут тишь-благодать. Где начальник? Для начала его расстреляем! А потом и остальных. Христопродавцы! Заразы!

– Наш начальник Гогия. Его уже недели две нету. Наверное, в Севастополе. Он там в свите Верховного. А может, к себе в Грузию подался.

– Вызывай заместителя. Его, иуду, шлепнем, а вас всех зачнем вакуировать.

– Вы что, сдурели? На чем вакуировать?

– На еропланах.

– Дураки безмозглые! – говорю им. – Тут только учебные еропланы, на одного человека. Сто верст, больше не одолеют. А до Турции сколько? И все над морем. Хотите в море искупаться? Пожалуйте!

– Показывай еропланы. Если шо сбрехав, и тебя вместе с твоим начальствием к стенке поставим!

– Не имею права, – говорю, – ангары открывать. Тем более что там и смотреть вам нечего. Аеропланы, которые в ангарах, – на ремонте.

– А те, другие, на которых вы настроились до большевиков драпать? – спрашивают.

– Таковых нету. Отлетались, – говорю.

– Как это – «отлетались»?

– Почили, – говорю, – в Бозе. В боях с большевиками сгинули.

– Вызывай сюда вашего главного! Мы ему счас яйца на глаза натянем, шоб лучшее за техникой глядел. Саботажник! Изменник! Большевистский шпион!

– А мандат у вас на вакуацию имеется? – спрашиваю.