— Да там это… ну, короче, — заученным непередаваемым набором фраз начала Полина.

— Поскользнулась я в душе, — перебив, буркнула я, чувствуя, как начинает жечь переносицу, а визуальный обзор стремительно уменьшается.

— Угу, дай угадаю, — подхватила мою легенду женщина. — Упала лицом прямо на раковину? Или на унитаз? Потом начала вставать и поскользнулась ещё пару раз?

— Ну примерно, — закивала я, но тут же заохала от головокружения и нарастающей боли.

— Ох-х, Таська, — обрабатывая мой пульсирующий от боли лоб ватным диском, вздохнула Ольга Геннадьевна. — Что же Маргарита Дмитриевна скажет.

— Может, не будем ей говорить? — робко намекнула Полина и, покраснев, кивнула на меня. — У Таси день рождения, как-никак.

— Да тут недели две скрывать придётся, — покачала головой женщина.

— Две недели? — охнула я и зашипела от обжигающей лоб примочки.

— Так, девочки, ну-ка быстро раздобудьте лёд, — закончив обработку, скомандовала медсестра и, поцокав, вздохнула: — Посмотрим, что тут можно сделать.

Подруги не успели даже выйти из медпункта, а я не успела отвернуться или закрыть лоб ладонью. Главная проблема в лице нашей директрисы, распахнула дверь и, застыв на пороге, начала изучать меня сканирующим взглядом, медленно, но явно свирепея. Но самое страшное, что она была не одна, а в сопровождении не менее разъярённого куратора нашей зарубежной поездки.

— Что здесь происходит?! — взревел мужчина так, что подруги, ойкнув, шарахнулись к обшарпанным стенам, пытаясь слиться с интерьером медпункта.

— Дмитрий Сергеевич, — вжав голову в плечи, пролепетала директриса и, побледнев, затараторила: — Не волнуйтесь, я во всём разберусь. Мне позвонили, и я сразу же набрала вам, но…

— Что случилось?! — проигнорировав её блеяние, зарычал наш куратор. Шагнув ближе, схватил пальцами за подбородок и бесцеремонно дёрнул мою голову вверх, пытаясь рассмотреть.

— Упала девочка, — решив вмешаться, спокойным голосом пояснила наша медсестра и, пожав плечами, добавила: — В душевой поскользнулась. С кем не бывает…

— А это вы как объясните?! — схватив мои руки, мужчина грубо дёрнул их вверх, демонстрируя проступающие синяки на предплечьях и запястьях.

— Ну-у там… это, понимаете, — неуверенно спародировала нашу отмазку Ольга Геннадьевна.

— Там её облапал унитаз или дверной косяк руки распустил? А губы ей в сливное отверстие засосало? — прищурившись прошипел Дмитрий Сергеевич и, отпустив мои руки, рявкнул: — Дурака из меня не стройте! Запах алкоголя откуда? Или у вас тут из всех кранов шампанское льётся?

— Тася сегодня именинница, — пытаясь замять ситуацию, намекнула директриса и, нервно хмыкнув, заворчала: — Вообще-то, это запрещено и девочки были наказаны, но вы же понимаете… там это… ну, понимаете... они же дети.

— Дети, способные делать детей уже не дети! А вам даже детей доверить нельзя! — заорал на неё мужчина и, ткнув в мою сторону пальцем, уточнил: — Что это, я вас спрашиваю?! Кто посмел?!

— Мы обязательно выясним и накажем, — вытянувшись по струнке, закивала Маргарита Дмитриевна.

— Выясните и сообщите мне его имя, — потребовал наш куратор и, стиснув челюсти, усмехнулся: — Причём немедленно. Мне надо с ним переговорить.

— Он ничего мне не сделал, — впадая в панику, выпалила я и, закусив губу, буркнула: — Не успел.

— Вы обещали за ними следить, — просканировав меня взглядом, мужчина снова повернулся к директрисе. — Что я скажу заказ… организатору поездки? А меценатам, вложившим кучу денег в стажировку и оформление? Билеты куплены, документы почти готовы.