У меня очень шумит в голове.

Если я немедленно не выйду, не глотну свежего воздуха – графиня, несомненно, очень обрадуется моему обмороку прямо ей в ноги.

— Надеюсь, - говорю слабым, но все же спокойным голосом, - вы преуспеете в любых ваших начинаниях, леди Рашбур. 

Выхожу.

То есть, почти выкатываюсь кубарем, почти не разбирая, куда меня несут ноги.

Мысль о том, что нужно бежать, появляется в голове словно гость, которого ждали, но в какое-то другое время. В глубине души я ведь всегда понимала, что так все и кончится – не красивым маленьким домиком на дальних границах Артании, где никто не будет знать, что я – беглая сирота из монастыря Плачущего, не тихой мирной жизнь с каким-нибудь добрым и не любопытным мужчиной, а бегством.

Бегством длинною в жизнь.

Плачущий, где теперь моя комната? Я же не могу бежать в одной сорочке, накидке и домашних туфлях?

Какая-то лестница наверх, в конце которой я оказываюсь в неосвещенном коридоре. Здесь так темно, что, когда выставляю вперед руку – пальцы тонут во мраке. Наверное, еще недавно мне было бы страшно бродить наощупь одной, но после встречи с рогатым чудовищем… Вряд ли где-то там, в кромешной тьме, меня поджидает кто-то более страшный и опасный.

И все же, когда к моей руке прикасаются чьи-то пальцы, я с трудом подавляю вскрик.

А потом и вовсе не могу проронить ни звука, даже если бы хотела, потому что чья-то ладонь с силой зажимает мне рот.

15. Глава пятнадцатая: Герцог

Глава пятнадцатая: Герцог

В том месте, откуда меня выдергивает резкий дребезжащий звук, я как раз пытался рассмотреть стоящую около окна женщину с ребенком на руках. Проклятый солнечный свет как нарочно подсвечивал ее лицо, и мне оставалась всего пара шагов, чтобы заслонить ставню и увидеть женщину, которая отчего-то – я точно это знал – была хозяйкой в моем родовом замке и держала на руках нашего сына.

Я пытаюсь вернуться в сон, не разрешаю себе думать о реальности, но проклятый звук повторяется снова. 

— Бездна… задери, - стону сквозь зубы.

Образ женщины истончается до едва различимого силуэта.

— Прости, прости… - скулит Ивлин. – Я не спала целые сутки, это все… нервы и… Хотела сделать перевязку и уронила… разбила…

Облизываю губы.

Жутко хочется пить.

Но еще больше попросить Ив убраться. Тот редкий случай, когда я жалею, что слишком хорошо воспитан для столь откровенной грубости.

Кровать немного прогибается справа, и так я понимаю, что Ив совсем не собирается избавить меня от своей компании.

— Светлые боги, Рэйвен, я чуть не умерла, пока твоя жизнь висела на волоске! За это ты должен будешь свозить меня в Таарт, на модную выставку!

— Наверное, нужно было умереть, - мрачно констатирую, - чтобы не чувствовать себя обязанным твоему душевному покою.

Она кладет ладонь мне на лоб, фыркает и выдает целую оду о моем дурном характере.

— Я бы не пережила, если бы с тобой что-то случилось.

Я, наконец, разлепляю веки, и едва не слепну от яркого света.

Демонова язва, неужели так необходимы все эти свечи и светильники?!

Хотя, так ли это важно против того, что я каким-то чудом до сих пор дышу?

— Тебе нельзя вставать! – кудахчет Ивлин, когда я упрямо свешиваю ноги с кровати. – Рэйвен, ты себя убьешь!

— Считай, что тебе повезло избавиться от меня без необходимости носить двухлетний траур, - мрачно шучу я, одновременно почти грубо отбиваясь от ее попыток силой уложить меня обратно в постель.

После короткой борьбы она, наконец, сдается, но демонстративно вскидывает руки, отходя достаточно далеко, чтобы я понял, что на ее помощь можно не рассчитывать. По крайней мере, пока я униженно не начну об этом скулить.