А дальше Хан быстро расстегнул ремень, приспустил джинсы и белье, раскатал защиту и взял меня прямо там, стоя у входной двери. И да, мне было хорошо.

Прекрасно. Офигительно. Восхитительно. Бомбезно, черт возьми!

А спустя пару часов, уже поздно вечером, мы томно лежали на диване и пытались выбрать фильм, чтобы посмотреть, но у меня снова зачесались руки. Именно поэтому телевизор смотрел только Марк, а я в это время широкими мазками писала его портрет, любовно вырисовывая каждую черточку прекрасного лица, волевого подбородка, стальных глаз и чувственных губ.

И мне так хотелось снова признаться ему в любви. Слова жгли глотку, царапали язык, но я, с упорством барана, запихивала их обратно, боясь, что опять не получу взаимности.

- Можно посмотреть? – вырвал его хриплый шепот меня из вороха собственных мыслей.

- Можно, - улыбнулась я, а затем впилась взглядом в его лицо, ловя любую реакцию на мое творение.

- Охренеть! Тань, да у тебя талант! Без шуток, - обалдело рассматривал он холст.

- Ну, перестань, - смущенно отвела я глаза.

- Эй, зачем бы я тебе врал? – потянул меня за руку, и я дурашливо мазнула ему краской по носу.

- Ах, ты, подлая девчонка...

И веселый смех прокатился по комнате, а затем сменился громкими стонами и ритмичными шлепками двух разгоряченных тел.

И все было бы хорошо, если бы не новая рабочая неделя, которая уже наступала мне на пятки. Я стала ненавидеть эти часы в офисе, где мы с Ханом становились чужими друг другу. Он говорил со мной, как руководитель. Смотрел так же. И только изредка писал ободряющие или пошлые сообщения, заставляя меня криво улыбаться и продолжать верить, что все это временно.

Что когда-нибудь нам больше не придется прятаться от общественного мнения.

В груди ныло. Сердце жалобно трепыхалось где-то в горле от страха, что все так и останется между нами. Легкие забивались гарью всевозможных подозрений. Но я все это терпела, потому что не представляла себе больше жизни без него.

Любила.

Тонула в нем.

Еще немного и совсем бы захлебнулась...

Звонок стационарного телефона на столе, и я вздрагиваю, а затем поднимаю трубку.

- Слушаю.

- Тань, это Алина. Там тебя Германович вызывает.

- Германович? – от чего-то теряюсь я и начинаю тревожно покусывать кончить карандаша. Потому что я уже дважды сбегала от начальника, так как он откровенно пытался склонить меня к сексу на его рабочем столе.

- Да. И, Тань, он злой капец как.

- Злой? Боже...

- Вы там поругались что ли? Он прямо рычит, как...как Марк Горыныч.

- Блин...

- Иди, Тань, сказал срочно тебя дернуть. И да, не пуха!

- К черту...

И я пошла, на ходу нервно одергивая юбку и поправляя прическу. А еще, какое-то внутреннее женское чутье подсказывало мне, что ничего хорошего мне ждать не стоит.

Вот только...почему он злой? Что я такого сделала? Да, на обеде встретилась в лифте со своим бывшим Димой Леонковым. Он предложил сходить в кино, но я ему отказала, причем жестко и безапелляционно. И мне больше не за что было краснеть!

Вошла в приемную Хана, затравленно посмотрела на Алину, выхватила ободряющую улыбку и двинула дальше.

Коротко постучала и вздрогнула от сурового окрика:

- Войди!

Переступила через порог и обмерла. Такого Марка я еще не видела. Никогда! Взмыленный, смотрит на меня тяжело. Буквально припечатывает взглядом. А я едва дышать умудряюсь.

Потому что страшно и сердце за ребрами испуганно замерло.

- Явилась, - хмыкнул и откинулся на спинку своего кожаного кресла.

- Да, - ответила робко.

- Закрой за собой дверь, Таня. У нас будет непростой разговор...