Добился всё-таки своего, гад настойчивый. Не сам, так через курьера всучил мне цветы.

Красивые, зараза! И ни в чём не виноватые. Но так хотелось швырнуть их в урну, что аж руки зачесались. Но не стала этого делать. Не опустилась до такого демонстративного шага. Просто отставила веник и конфеты на край стола и предпочла о них забыть, полностью сосредотачиваясь на своей работе.

Но уже через полчаса вздрогнула, так как рядом со мной остановился некто, кто пах как сам грех: порочно, остро, терпко...

Боже!

Вся покрылась ледяной коркой страха, но всё же подняла глаза на Хана. Стоит, руки в карманах и равнодушно созерцает подаренный им букет. Дотрагивается пальцами до нежного лепестка, а потом неожиданно недовольно поджимает губы и молча уходит в свой кабинет, оставляя меня растерянно смотреть ему вслед.

Ай, да не всё ли мне равно, что там в голове у этого похотливого самца? Так-то и да, всё равно!

Но после обеденного перерыва на мою голову снова выпадает очередное испытание сокрушительными эмоциями.

Совещание. И мне всё-таки дают сказать своё слово. Выпаливаю всё как на духу, но неожиданно в ответ получаю лишь сухой кивок. А дальше внимание босса тут же смещается с меня на другого подчинённого. Вот так, удивительное дело, и, наверное, тогда посреди лета пойдёт снег, потому что такого никогда не было, чтобы Хан выслушал и остался всем доволен.

Никогда, слышите?

И пока я потрясённо мандражирую на своём стуле, совещание подходит к концу, а коллеги гуськом тянутся на выход друг за другом. И только я мешкаю, и торопливо следую за ними самой последней, но неожиданно врастаю в пол от голоса начальника, обращённого ко мне.

– От кого цветы?

– Простите? – недоумённо гляжу я на него.

– От Стасички? – ухмыляется и поднимает на меня глаза, полные бесконечного недовольства.

– Не могу понять вашего настойчивого интереса, Марк Германович, – вопросительно приподнимаю брови и пожимаю плечами, не в силах разгадать его шарады.

– Свободна, – отмахивается вдруг тот, и я пулей вылетаю из переговорной, притормаживая только возле своего стола.

А там принимаюсь выискивать среди прекрасных бутонов карточку отправителя. И нахожу её!

Стремительно разворачиваю и почти в голос чертыхаюсь. Вот же… а-р-р-р!!!

«Передавай привет Хану, дорогая! И, да, скушай шоколадку, поднимай концентрацию эндорфинов в крови, цвети и пахни назло этому кобелю. Целую, Арина».

Звезде-е-ец!!!

Рухнула в кресло и устало прикрыла глаза.

Ну, что за жизнь? Босс без тормозов, так еще и друзья садисты. Мне же с этим тираном еще работать надо было дальше почти целый год, а они воду мутят. Эх...

Не выдержала, взяла в руки телефон и набрала Толмацкой:

- Если ты звонишь меня поблагодарить, то не стоит, - довольная, как слон, тянет в трубку подруга, а я только закатываю глаза.

- Ну вот нафига, Ариш?

- По мне так славный пистончик для Марка Гадовича не помешает, чтобы знал, что нашу Таню есть кому защитить, - поучительным тоном, словно учительница, вещала девушка.

- Уж не знаю, каков был план, но пистончик только что прилетел мне, а не ему, - недовольно буркнула я и покосилась в сторону кабинета начальника.

- Ой, как славно, - рассмеялась в трубку подруга и я усомнилась в ее психическом здоровье.

- Больше так не делай, - прервала я ее неоправданное веселье.

- Хорошо. Я – не буду!

- Э-э-э...

- Все, пока-пока, Танюш, - и отключилась, паразитка такая.

А я только затравленно втянула голову в плечи и оглянулась по сторонам. Благо, что никто не обращал на меня внимания, да и отдел наш был в большинстве своем молодой. Цветы – на столе у девушки далеко не редкость. Вот и я сильно не отсвечивала.