Вокруг тишь. Где-то позади течет жизнь небольшого города. Бредут куда-то по своим делам люди, ездят машины, тарахтят автобусы, раздается протяжный гудок поезда с вокзала. И Никола где-то уютно расположившись в своем шезлонге тихо дремит, приоткрыв рот и пустив слюну.

А сейчас ему вроде и не до сна. Все чувеча ищет?

Кто ты такое? – думает парень, почесывая свою лохматую голову. Где ты? Как ты выглядишь?

Чувеч…

Слово такое странное.

И отчего-то пугающее.

Прервав свои размышления, Никола решил пойти к деду. Узнать у того все про чувеча.

Дед на веранде лежал – кроссворды разгадывал. Сосредоточенный. Бабушка рядом за столом газеты читала, внимательно. Газеты-то все интересные, одна «Жизнь звезд» чего стоит! Бабушка говорит, что в шоу-бизнес попадают из грязи в князи, потому он сам по себе грязный.

Помыться они что ли там не могут эти князи, думает озадаченно каждый раз Никола.

Вот читает бабушка такую газету и возмущается:

– Надо же, любит она жизнь с изюминкой! Тоже мне, звезда! Я ее знать не знаю!

Переворачивает страницу.

– Ну какие у всех квартиры, по шесть, по восемь комнат! И все в золоте ведь! Другим людям жрать нечего, а они в золоте купаются! Тьфу!

Другую страницу открывает:

– Ой, ну вы посмотрите на нее! Полжизни она в кафе проводит! Ну что же это такое?

Почитает бабушка газету, плюнет, проклянет всех и пойдет на кухню еду готовить. А дед все лежит кроссворды разгадывает.

Никола подошел к нему и спрашивает:

– Дед, а чувеч как выглядит?

У того карандаш из руки выпал.

– Так ладно, все. Закончили!

– Ну это человек или…

– Прекрати сказал!

Сложил газету, встал, ушел с веранды. Сердитый.

Решил парень нарисовать портрет этого чувеча. Гляди показать кому удастся. Соседей вон вокруг много. Гляди кто, что подскажет. Сел за стол, мучился с листком альбомным. Карандашей переломал тьму. Портрет так и не нарисовал. Поначалу набросал лицо человека, страшное, уродливое, шапку зачем-то пририсовал, круглую. Картинка страшноватая получилась, хотя что можно было ожидать от такого художника как Никола, который писать толком не умеет, а уж рисовать тем более? Бабушке пришел, показал картинку. Та испугалась, чашку выронила.

После своих художеств Никола отправился непосредственно на поиски чувеча.

Но не успел он выйти в огород, как дед к нему подошел. Бледный весь.

– Тебе прислали, – и конверт ему протягивает.

– Это че?

– Не знаю, в ящик нам нынче кинули.

Никола взял конверт. Белый, на передней части написано «Николе».

Развернул, прочел.

Чуть в обморок не грохнулся.

«Доброе утро. Чувеч»

Вот как там было написано.

Никола деду конверт отдал. У самого руки трясутся. Дед перечитал несколько раз, вспотел, почесал затылок. Отдал конверт обратно.

– На, хватит шутки тут шутить. Давай прекращай!

– Какие шутки?

– Прекращай! Письма сам себе пишет, звонит.

– Чаво звоню? Мне че? Делать больше не чева?

– Ой, ой, ой! Как-будто весь тут ходит занятой. Все! Закончили.

– Чаво закончили? Мне чувеч уже звонит, мне чувеч пишет! Боязно мне!

– Да, чувеч звонит ему, как же. Знаем все. Ты учти, чувеч тебе звонить не будет. И писать тоже. Слишком много чести. Он к тебе сразу придет.

– А выглядит-то он как?

– Вот придет когда – увидишь!

– А я его раньше найду!

Дед скривил губы.

– Конечно, как же, найдёшь. Он сам тебя найдет.

Повернулся, пошел в дом. Никола один остался.

Но поиски не прекратил. Начал искать дальше. Разозлил его дед. Видите ли, сам себе звонит и пишет! Придумает же!

Перевернул все в гараже – все коробки, чемоданы, доски. У деда в гараже чего только нет! Как входишь, с одной стороны три огромных чемодана стоят с инструментами – дрель, отвертки, винты всякие там, молоток. С другой стороны, две старые стиральные машины. Обе старые, и обе поломанные Николой. На машинах журналы с газетами старые свалены, ждут, когда макулатуру принимать будут. Дальше по стенам разложены всевозможные доски разной длины и величины. Над ними на полках коробки пустые. Для чего хранятся – не понятно.