В Каире в 854 году открывается больница, в которой душевнобольным пациентам отведено специальное отделение. Сам эмир, давший на её постройку 60 тысяч динаров, наведывался туда каждую пятницу: поглядеть, исправно ли врачи службу несут, не опустели ли кладовые, как больные поживают. Перестал он туда наведываться только после того, как один сумасшедший (да-да, из того самого отделения) бросил в эмира яблоком. Тем самым, которое он же, гад, у эмира и выпросил в подарок. И ведь добрые люди! Ничего тому пациенту за его чёрную неблагодарность не было. Хотя как знать: может, и удавили втихаря паршивца.

В целом же при лечении душевнобольных арабские медики руководствовались большей частью теми же греческими и римскими трудами. Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн аль-Хасан ибн Али ибн Сина (Авиценна, короче) вслед за древними греками и римлянами считал, что меланхолия есть темнота, что образуется внутри черепа из-за обилия чёрной желчи. Он же писал, что «против слёз и тоски необходимо применить в качестве лекарств развлечения, работу, песни, так как самая вредная вещь для умалишённого – страх и одиночество».

Надо сказать, что в арабской психиатрии в этот период главенствуют очень мягкие, гуманные методы по сравнению с таковыми у ряда древнегреческих и древнеримских врачевателей. Так, доктор Абу Бакр Мухаммад ибн Закария Ар-Рази (как вы понимаете, европейцы величали его просто и коротко – Разес) из Рея советует лечить тоску игрою в шахматы. А Абу Марван Абд аль-Малик ибн Аби-ль-Ала Зухр (при дворе в Севилье его, сломав пару раз язык, величали Авензоаром) очень осуждал описываемое в древних трудах лечение душевнобольных калёным железом. Мягче, говорил он, надо быть к людям.

Собственно, эта терпимость к странным и одиозным людям вообще довольно характерна для мусульманского Востока тех времён. Видимо, сказалась привычка наблюдать на улицах пляшущих дервишей, факиров из Индии и прочих интересных персонажей, которых наш современник окрестил бы фриками.

А что происходило в эти же времена с точки зрения развития психиатрии в Европе? На первый взгляд может показаться, что, оказав себе медвежью услугу, когда жгли языческие храмы и библиотеки, когда досталось и жрецам, и учёным, и врачам, христиане Европы лечились исключительно молитвой и постом. А сумасшедших (бесом же одержимы!) пользовали очищающим пламенем костров и калёным железом. Ан нет, не всё было настолько мрачно – во всяком случае, поначалу.

Книги жгли, было дело. Но кое-какие трактаты, и в немалом количестве, понимая их ценность, церковники всё же смогли сохранить – для своих библиотек, естественно. По сути дела, духовенство было самым образованным слоем населения. И было бы странно, если бы у них не завелись свои целители: люди же идут, обращаются, и не только с целью исповедоваться и благословение получить. Шли в монастыри и душевнобольные: известно, что где-то с третьего века там стали проводить обряды экзорцизма для «припадочных» – то есть пациентов с хореей, эпилепсией, истерическими припадками. Заметьте: в монастырях пациентов пока ещё не жгут, а бесов из них изгоняют.

И не только в монастырях. На местах, в деревнях и городах люди пока ещё вполне терпимы к своим сумасшедшим. Да и сколько тех городов-то, да и сами города по большей части – пока одно только название. Большой скученности ещё нет, жизнь пока не зажата в узкие рамки правил и цеховых уставов, и поэтому пока ещё немногочисленные в этой массе сумасшедшие не вызывают столь сильного желания решить вопрос радикально. Кого-то, особенно в деревнях, можно и в сарае подержать, связав при необходимости. С кем-то, если есть время и есть кому, можно паломничество за компанию совершить до какого-нибудь монастыря: глядишь, и помогут болезному, а то и у себя оставят.