– А когда оно по нему шло? – вздохнула удрученно леди Кавендиш, перехватила мое запястье и потянула за собой. – Я волновалась, Ава. Думала, ты застряла в кабинете магистра.

Ох, знала бы Джил, как права. Уж застряла так застряла. Влипла прямо-таки. Еле выпуталась.

– Собрание давно закончилось, и я ушла следом за Салливаном… – продолжала озабоченно тараторить подруга, таща мое замерзшее тело по коридору больничного крыла. Вспомнилось, что в палате есть зачарованные термопледы. Они были бы очень кстати. – А я говорила, что идея плохая. Магистр мог вернуться в любой момент! И тогда…

– А он и вернулся, – сквозь сомкнутые зубы проронила я, усиленно делая вид, что ничего такого не произошло.

– Что? – Джил резко затормозила и развернула меня к себе. – И как ты выбралась?

– Я не выбралась.

– Он тебя застукал?! – подруга закашлялась.

– Он меня…

Да чего он только не сделал! Схватил, смутил, к себе прижал, заболтал до потери памяти и в итоге бесцеремонно за дверь выставил!

– Застукал, да.

– И как… отреагировал?

– Давай не будем об этом, ладно? – я потерла алеющие щеки.

– Еще как будем, Ава! Я должна знать, что говорить на заседании Малого Совета в твою защиту, – подруга наморщила лоб. – Ладно. Надо подготовиться. Сверить показания. Ты ведь наверняка наследила и…

– Стой. Эмм… не надо никаких показаний, – я скривилась и почесала висок. – Он не станет выносить это на Совет.

– Ты зря надеешься на мужское благородство, – строго заметила Джил. – Я, конечно, верю, что магистр Салливан – истинный джентльмен, но в первую очередь он уважаемый преподаватель с отличной репутацией и…

«И не желает, чтобы кто-то увидел, как из его спальни среди ночи выбегают слабо одетые студентки, предварительно им облапанные».

– Плевать ему на репутацию, – проворчала я, обнимая себя за плечи. Чужого тепла им остро не хватало.

Почему-то я была уверена, что правилами и уставами Салливан просто прикрывался. А выдворил он меня из своей спальни по какой-то другой причине, совсем не связанной с репутацией. Не верилось, что он хоть чего-то опасается.

– Пойдем, – собралась я с духом и повернула к выходу. – Надо взять пробы.

– Я уже была у озера, – остановила меня Джил и снова потащила к больничному. Что ж такое. – Взяла пробы, поговорила с водой. С ней что-то не так, но она не отравлена. Атарина в порядке, только жалуется на запах и неприятный вкус.

Я обессиленно привалилась к стене. Да что ж все так сложно-то? И ничего не понятно! Зачем Бехтереву менять вкус и запах в озере? Глупость какая-то. Несерьезная пакость из вредности. После раненой шмырлихи и закинутой в овраг Сажельки это как-то… мелковато.

– Это отец Микаэллы был. Я видела его в том самом плаще. И он только что подписал себе смертный приговор.

Я удовлетворенно ухмыльнулась. Место под Монтроглазом за ним давно закреплено, а уж после приставаний к матери…

– Дождемся, что скажет Софи. У нее отличный нюх на магов. Прямо как у тебя на неприятности.

– Угу.

В больничном отделении было темно и прохладно. Глэдис давно ушла спать, а на ночное дежурство с некоторых пор никто не оставался. Людей не хватало.

Следующий час мы с Джил возились с пробирками и реагентами. Каким только процедурам не подвергали пробы, но по всему выходило, что вещество абсолютно безвредно. И для людей, и для существ, и для растений. И что бы это все значило?

– Все равно надо сообщить твоей маме, – занудным тоном вещала Джил, потряхивая в руках последний раствор. В бледном свете голубого шара тот казался лиловым, но это единственное, что смущало. Все заклятья в унисон шептали: «безопасно».