– Отец меня вырастил, – отчеканила девушка. – Кроме него, у меня никого нет. Тебе легко презирать папарацци, но для меня он все. А ты даже не разрешил мне с ним попрощаться!

– Я не стану держать тебя здесь всю жизнь. Не драматизируй.

– Он болен, – упорно гнула свое Белль. – Он мог умереть в мое отсутствие!

Адам вдруг ощутил неприятный укол совести, а он вовсе не собирался истязать себя чувством вины. Только не сейчас.

– Да вряд ли. Ему же хватило сил проникнуть во дворец и сделать фотографии. Затем он продал снимки и не предпринял ничего, чтобы их вернуть, – процедил принц. – Если ты так разбираешься в массовой культуре, может, скажешь, откуда у меня эти шрамы?

Белль потупилась и покачала головой.

– Понадобился лишь один фотограф, который застиг моего водителя врасплох, поздно вечером и в плохую погоду, – сурово проговорил он. – В итоге случилось непоправимое.

Про Ианту ему не хотелось рассказывать. Это уже глубоко личное.

– Прости, я не знала… – пробормотала Белль пристыженно. – Но мой отец не подвергал тебя опасности.

– Согласен, – произнес Адам снисходительно. – Он просто вломился в мой дом и нарушил мое личное пространство.

– Он безобиден, – возразила она. – Многие не понимают работу папарацци. Она бывает довольно… напряженной.

– Все они кровопийцы! Халявщики, которые выжимают соки из людей с талантом или властью.

– Мой отец не кровопийца. Когда мать решила, что не хочет со мной жить, он обо мне позаботился. Да, он фотографировал знаменитостей. Но на эти деньги он кормил меня всю жизнь! – пылко произнесла Белль.

– Существуют и другие способы заработать.

– И это говорит мне принц! Все должны трудиться. А некоторые жилы из себя тянут, чтобы эту работу просто получить!

– Ты читаешь мне лекцию о сложностях жизни? – Он откинулся на спинку кресла. – Погоди, дай я возьму бумагу и ручку.

– Я очень сожалею о твоей аварии. Но мой отец в ней не виноват.

– Он хотел использовать мою трагедию для собственной выгоды! – Адам усмехнулся. – И он в этом преуспел.

– Он не хотел причинять тебе боль, – пробормотала Белль. – Ему нужна помощь. Ему нужно собрать денег на лечение.

– Меня не впечатляют твои оправдания. Больше всего на свете я ненавижу прессу. Особенно желтую, представителем которой является твой отец. Я ничего не могу сделать против этих публикаций. Поверь, я пытался. Но есть способ повернуть ситуацию в выгодную сторону.

– Да ну? И какой же это способ? – едко спросила она.

– После аварии я не появлялся на публике, поэтому снимки такие ценные. Ведь всем любопытно, как сильно я изуродован.

– Ты не выходил в свет… Совсем?

– Да. Я, кажется, упоминал это, когда мы познакомились.

– Когда ты взял меня в плен.

– Называй как хочешь. Я упоминал, что вместо меня сейчас правит наместник. Его срок подходит к концу, и, если я не верну контроль над страной, начнутся всеобщие выборы. И монархии придет конец. – Адам внимательно посмотрел на хрупкую девушку, сидевшую перед ним. – Я-то думал, ты навела обо мне справки перед тем, как приехать.

– Не хватило времени. Как бы ты к нему ни относился, я надеюсь, ты понимаешь, что я сильно его люблю.

– Любовь важна только для тех, кто любит, – медленно произнес он, думая о жене. Газетчиков не волновало, что Адам ее любил. Они вечно изводили Ианту, вечно стремились раздуть скандал. – Больше любовь никто не ценит, – с горечью добавил он.

– Расскажи мне о своих планах. Раз уж я в них участвую.

– Я намерен держать тебя рядом, а потом представить миру как свою фаворитку.

Белль оцепенела.

– Как кого?!

– Фаворитку. Повторяю, меня не видели с момента аварии. Когда снимки опубликуют, мне придется выйти из добровольного заточения. И выбрать для этого правильное место и время – грамотный политический прием.