– Ну вот видишь! – воспрянула Белка. – А если бы я тебе позвонила посреди экзамена и сказала, что уезжаю под Смоленск? Ты бы на нервной почве даже хроматической гаммы не сыграла!

– Но зачем тебя сюда понесло, наказание моё?! Тут что, без тебя народу мало?

Тут уж на помощь Белке пришли все. Атаманов, не жалея чёрной краски, расписал опасное положение, в котором оказались «крошечные дети». Несчастные малютки, подгоняемые Машкой, немедленно выстроились у крыльца с убитыми рожицами. Сама Машка при этом художественно хлюпала носом и тёрла глаза. Затем вступил Батон с авторитетным суждением о том, что если, к примеру, корову дважды в день правильно не выдоить – конец и корове, и молоку, и последнему бабкиному доходу. Затем ударила тяжёлая артиллерия – Полундра, на все Островицы заоравшая о том, что друзья на то и даны, чтобы лететь на помощь по первому зову! С едой, лекарствами и газонокосилкой! Натэла от себя вежливо добавила, что лично она, Натэла Мтварадзе, может прокормить в одиночку хоть армейскую дивизию. Но тогда же на огород совсем не останется времени, а надо же понимать, что такое летние сорняки! День промедления – и грядки превращаются в амазонские джунгли, где не только редиски – прохода между рядами не найти! Так что без Белки им было никак, ну вот совсем никак не обойтись! Неужели Соня не понимает?

Пашка тихо ржал, спрятавшись за дверцей машины. Полундра строила ему отчаянные гримасы, но оба понимали: победа близка.

– …а звонить по мобильному тут вообще можно только с дуба в чистом поле! – триумфально закончила Юлька. – И то если повезёт! Мы еле-еле в больницу Лизке дозвонились!

– Надо, чтобы кто-то обязательно туда съездил! – распорядилась Соня. – И отвёз еды! Что я – не знаю, что такое больничное питание?

И все поняли, что спасены.

После Соня полчаса ходила по дому и огороду, восхищаясь тем, как везде всё чисто и аккуратно.

– Ну почему вы дома на такое не способны? Бэлла! Ведь вечно по всей квартире валяются вещи, ноты, книги, ничего нельзя найти! А здесь – посмотрите-ка! Прямо как взрослые люди управились! Хоть завтра замуж отдавай!

Девчонки дулись от гордости. На залитой солнцем террасе Натэла торжественно сняла с перекладины подвешенный марлевый мешочек:

– Вот! Творог уже готов! Простокваша в банке! Андрей, вы молоко перелили?

– Уже!

– А из Красного дома так и не пришли, – грустно сказала Машка. – Всё, наверное… не будут больше у нас покупать. И что им не понравилось? Всегда всё свежее было, молоко даже тёплое ещё…

Все озадаченно переглянулись. Атаманов вспомнил прошедшую ночь. Посмотрел на Натэлу. Получил молчаливое согласие. И решительно объявил:

– Здесь вообще-то странные вещи делаются!

– Опять?! – схватилась за голову Соня. – Дети! Ну почему там, где вы, немедленно начинаются странные вещи?

– Тут всё, между прочим, без нас началось! – обиделся Атаманов. – Здесь в озере и в церкви василиск завёлся!

– Атаман, ну ты что, ей-богу… – зашипела Полундра, глядя на то, как бледнеет Белкина сестра. – Соня, не слушай его, нету никакого василиска, и вообще…

– Есть, – послышался твёрдый, тихий голос, и Натэла, положив комок творога в керамическую миску, решительно подошла к столу. – Я слово чести даю – есть! Я сама его слышала!

Когда Натэла и Атаманов закончили свой рассказ о ночных событиях в церкви, на террасе воцарилась тишина, которую перебивало лишь басистое гудение шмеля, запутавшегося в занавеске. Но уже через мгновение шмеля снесло за окно могучим воплем:

– Без меня-а-а?! Опять самое интересное без меня! Ну, Атаман, я тебе это припомню!