Я грустно улыбаюсь, вспоминая забитого безмолвного отца Аллочки – Семена Леонидовича. В их семье все решает Римма Сергеевна, и упоминание второго родителя выглядит комично.
– Скажешь, что переночуешь в квартире своего жениха, – настаиваю я.
– Приезжай в одиннадцать. Родители уснут, и я смогу незаметно улизнуть, – мягко произносит она.
Перед глазами маячат картинки ее обнаженного соблазнительного тела. Я трепещу от предвкушения заполучить Аллочку в свою берлогу на всю ночь и снова сдаюсь… Нервно облизывая нижнюю губу, отвечаю ей:
– Хорошо. Приеду в одиннадцать.
Глава 2
Я паркуюсь возле главного входа в областную больницу. Семиэтажное здание из красного кирпича утопает среди высоких елей и дубов. Сквер разделяют узкие дорожки, вдоль которых стоят бетонные лавочки. Дворники убирают снег большими лопатами, освобождая место для подъезда машин «Скорой помощи». Откидываюсь на спинку кресла, расстегиваю куртку и в третий раз набираю телефонный номер Мира. Не отвечает.
Печка старины Бэна работает исправно, заполняя салон теплым воздухом. Я снимаю куртку и достаю из бардачка папку с документами. Заказ-наряды, договоры на поставку подъемников и оборудования для шиномонтажа – бумаги сложены аккуратной стопкой и пронумерованы по степени важности. Мысленно благодарю мою секретаршу Ларису Васильевну за старание и принимаюсь за изучение материалов. В безмолвие окружающей обстановки вторгается сирена «Скорой помощи», она слышится недалеко – в районе южного въезда ворот больницы. Я озираюсь по сторонам и всматриваюсь в тускло освещенные высокие окна приемного отделения. В них двигаются силуэты медперсонала в белых халатах. Звоню Миру, снова слушая длинные гудки в трубке. В поисковике нахожу номер телефона гинекологического отделения.
– Добрый вечер, Мирослава Михайловича Боголюбова можно к телефону? – спрашиваю у постовой медсестры, ответившей на звонок. Из дверей главного входа появляются в большом количестве студенты-медики и молодые ординаторы. Я вычленяю взглядом знакомую фигуру и, попрощавшись с девушкой, сбрасываю звонок.
Мирослав улыбается кучке студенток и что-то говорит. Компания взрывается звонким девичьим смехом. Мир лениво застегивает куртку и запахивает на шее черный вязаный шарф. Обольстительно улыбнувшись на прощание, он машет девушкам рукой и спускается по ступенькам к парковке.
Его ярко-красные носки торчат из подвернутых широких джинсов, выделяясь в темноте. Мир снимает с плеч рюкзак, открывает переднюю дверь и плюхается на сиденье.
– Здорово, Рябина! – протягивает он руку, обдавая меня нетрезвым дыханием.
– Я так и знал, что тебя задержала не операция! – укоризненно говорю я. – Что с твоим телефоном? Торчу здесь больше получаса.
Мир напрягается, отбрасывает рюкзак на заднее сиденье и глухо произносит:
– Я ассистировал профессору Марьеву… – Скорбное выражение его лица совсем не вяжется с улыбающейся расслабленной физиономией, которую я наблюдал минуту назад. – Молодая девчонка умерла прямо на столе. Черт…
Мир выбивает сигарету из пачки, а вторую протягивает мне. Я молча закуриваю, слегка приоткрыв окна старины Бэна.
– Мне очень жаль, – хрипло выдавливаю. Не нахожу правильных слов, чтобы ободрить друга. – Вы сделали все, что могли. Врач – не господь, ты же знаешь…
– Черт, Рябина, ей было двадцать! – выдыхает он сигаретный дым и выбрасывает окурок в оконную щель. – Да, мы сделали все, что могли. Мы не виноваты. Смерть пациента – неизбежная плата за успех врача. Другая сторона медали. Куда поедем? – переключается он.