Алиса кивает головой.

– А Полина? Полина, ты тоже согласна?

Полина с важным видом слушает дедушку. Потом она переводит взгляд на замочки, затем на сестру. Она видит, как Алиса кивает в знак согласия.

– Да, дедушка, – отвечает Полинка, – Полина согласна.

Вадим Сергеевич – пятидесятилетний столяр-краснодеревщик. Человек одинокий и неулыбчивый. Рано овдовев, в одиночку растил единственную дочь. Были мысли жениться снова, но не решился. Знал, что любая женщина, войдя в их семью, станет для его дочери мачехой. Только мачехой и никак не мамой.

Он любил свою единственную дочку, жалел ее и потому не решался. А чтобы девочка не чувствовала себя обделенной, периодически отправлял ее пожить к бабушке или в семью своей сестры.

Время шло, дочь подрастала, и вот уже она превратилась в красивую молодую девушку. А ко времени окончания института отец выдал дочь замуж. Надеялся, что молодые станут жить вместе с ним в его просторном доме, стоящем в окружении яблоневого сада, но те решили начинать жизнь самостоятельно и отдельно от взрослых.

Вадим Сергеевич жил один в своем доме, трудился в одиночестве здесь же у себя, в столярной мастерской. Если с кем-то и общался, то только с заказчиками, а так все больше с собакой, что сторожила дом, и со своей кошкой. Дымка спала вместе с ним на диване, а когда хозяин трудился, сидела в мастерской напротив и следила за движениями его рук.

В тот памятный день Вадим Сергеевич проснулся рано. Он еще даже глаз не открыл, а уже понял, что день будет пасмурный, потому что небо заволокло тучами и солнышко сегодня, скорее всего, не покажется.

Во время обеда они с Дымкой обнаружили, что в доме закончился хлеб. Пришлось обходиться сухими кусками.

– Знаешь, Дымка, это не дело, – заявил он своей собеседнице. – Схожу-ка я в поселок за хлебушком.

Собрался и быстро зашагал по деревенской дороге. На окраине поселка зашел в большой сетевой магазин, взял корзинку и принялся выбирать продукты. Пока высматривал товар, услышал, как сзади него кто-то тоненьким детским голоском проговорил:

– Папа! – Потом еще раз: – Папа!

В любой другой ситуации Вадим Сергеевич обязательно бы повернулся и посмотрел, что это там за ребенок. Но, понимая, что к нему так никто не обратится, продолжал изучать товарные этикетки.

– Папа! Ну, папа!

Вадим Сергеевич почувствовал, как кто-то дергает его за брючину. Посмотрел вниз и увидел мальчика лет двух от силы. Тот внимательно смотрит на взрослого человека, держит его за одежду и не отстает.

Вадим Сергеевич присел на корточки и оказался с мальчуганом одного роста. Они встретились друг с другом глазами.

– Малыш, ты потерял папу? А где же твоя мама?

Взрослый человек улыбается, маленький в ответ на улыбку взрослого заливисто хохочет. Ему нравится играть с этим дядей.

Вадим Сергеевич, который думал, что уже совсем разучился смеяться, вдруг неожиданно для себя тоже громко расхохотался. Ему было неудобно, что он так громко смеется, но вместе с тем он ощутил давно забытое чувство радости.

Он возвращался домой и всю дорогу улыбался. Видел перед собой эти ликующие озорные глазенки и слышал заразительный детский смех.

«Вот бы мне такого, – шел и думал Вадим Сергеевич, – мы бы с ним обязательно подружились. Я бы научил его работать с инструментом, а еще бы рассказал про все деревья в саду, и про все кустики, и даже травки. Мы бы ходили с ним в лес за грибами и на речку – ловить пескарей».

Вадим Сергеевич работал в мастерской, и весь вечер его не оставляло чувство, что вот что-то такое сегодня должно произойти. Обязательно, не зря же малыш так упорно тряс за штанину его, чужого человека, и требовал к себе внимания.