– Ты бы хоть что-нибудь рассказал. Или стишок прочитал.

Дима спросил настороженно:

– Тебе нравятся стихи?

Она, вздохнув, кивнула.

– А какие?

– Да ты прочитай какие-нибудь, – попросила Майя.

И Дима начал читать стихи. Одно за другим, без перехода. Блока, Пастернака, Цветаеву. Майя слегка обалдела – парень знает Цветаеву! Гумилёва! И самое удивительное – именно знает, прочувствовал. Она присела на ствол упавшего дерева и смотрела на него широко открытыми глазами, а он стоял перед ней и читал ей стихи. Они у него не кончались! И Майя вдруг не смогла вспомнить автора очередного стихотворения, она его слышала впервые. Девушка не подала виду, но Дима снова начал незнакомый стих. Потом ещё. Она не выдержала:

– Извини, не могу вспомнить автора. Подскажи, пожалуйста.

– Один неизвестный автор, – нехотя ответил он. – Вряд ли тебе что-то скажет его имя.

– Странно, что неизвестный, – сказала она задумчиво. – Мне очень понравились его стихи.

– Это тебе, – проговорил он с грустной улыбкой. – В сети поэзия нынче не очень популярна.

– В сети? Дашь адрес? – спросила она с интересом.

– Если не забудешь, в городе сброшу ссылку, – пообещал Дима.

Он не делал никаких попыток её поцеловать, просто коснуться. Майя пожаловалась, что стихи на кровососов не действуют, комары совсем заели, и пора им отдыхать. Дима проводил девушку до палатки.

Папка уже спал, Майя тишком включила его ноутбук, подключенный к спутниковой тарелке. А то ж какие нынче экспедиции без спутниковой связи? Секретный папашин пароль для неё давно секретом не являлся, она уверенно вошла в систему. Набрала строчки, что особенно ей запомнились. Поисковик выдал страничку Дмитрия Тропинина.

Майя кликнула ссылку и надолго зависла. Имя и фамилия ещё могли просто совпасть, но с фотографии ей застенчиво улыбался настоящий Дима. Посты – одни стихи, очень редко с картинками. Посвящения какой-то Майе. Этого года, прошлого, позапрошлого… стоп! Пост с её фотографией, явно сделанной на телефон. Она улыбалась, жмурясь от солнца.

Майя застыла, глядя в экран. Всё это время, фактически всю её сознательную жизнь рядом был Дима. Смотрел на неё, украдкой фотал, писал для неё стихи. Пошёл за ней в эту экспедицию, ни на что не надеясь… И хоть бы что-нибудь вслух вякнул зараза такая!

Девушка вдруг отчётливо осознала, что влюбилась по-настоящему. Намного серьёзней обычного.

Майя с Димой на раскопках работали всегда вместе, гуляли вечерами, взявшись за руки. Он признался, что давно в неё безнадёжно влюблён, ни на что не рассчитывает – ну, кто он такой – и ему очень жаль, что так получилось. Майя попыталась его подбодрить, как-то подтолкнуть, сказала, что от стихов у неё уже кружится голова.

Дима попросил подождать минутку, куда-то убежал и через минуту вернулся с гитарой. Она сидела на том же поваленном дереве, её поедали комары, а Дима стоял перед ней и пел. Играл он неплохо, голос тоже Майе нравился, однако с этим требовалось что-то делать.

В борьбе с Диминой застенчивостью Майя проявила терпение, и дело всё-таки дошло до поцелуя. Единственного, под самый конец экспедиции. И то ей пришлось сказать Диме, что тоже его очень любит – он был просто вынужден как-то реагировать. Осторожно, как хрустальную вазу, взял её за плечи и поцеловал. Причём ей стало ясно, что он знаком с поцелуями в самых общих чертах.

В принципе Дима поступал правильно, не стоило заниматься этим в походных условиях, фактически на виду у всей экспедиции. Он не мог её дискредитировать. Когда возвращались в Чудоевск, сидели в автобусе на одном кресле, разговаривали, обменялись номерами.