— Мам, это не телефонный разговор, — в конце концов сказала Настя, — давай я к вам вечером заскочу и всё вам объясню.

Виталина немного помолчала, словно решала, послушать ли дочь или продолжить с пристрастием выпытывать правду. Она это умела и при необходимости практиковала, причем даже закаленный в дибатах отец не мог её обмануть. Наверное, поэтому информацию про его загулы Виталина Максимова щелкала, как орешки. К счастью для Насти мама не стала морально её насиловать, за что та была ей очень благодарна. Ей проблем с Виталиком за глаза хватало. Нарисовавшиеся сложности с любвеобильным братом лучшей подруги тоже энтузиазма не добавляли. Если к этому хаосу еще прибавятся активные «переживания» родителей и с напористыми попытками вмешаться в её жизнь, то можно будет смело вешаться. Родители её любили конечно, но могли быть весьма и весьма настырными.

— Хорошо, — медленно произнесла родительница. Ей явно не хотелось соглашаться с собственным неведением, но выбора не имелось. Только ждать информации от родной дочери, которая явно была не расположена к обсуждению проблем в личной жизни. — Ты мне только скажи, отца подготавливать к нехорошим вестям?

Интуиция у маменьки всё-таки сработала как всегда безупречно. Чуяла она, что у Насти грядут глобальные перемены в личной жизни.

— Думаю, для него это будут отличные вести, — пробормотала Анастасия, вспомнив, как невзлюбил Виталик её отец. Ох, она даже по максимуму уменьшила встречи мужа и со своими родителями. Отец у неё чаще всего говорил правду, а его мнение о Верещагине было не слишком благоприятным, так что после таких встреч гордость её мужа представляла жалкое зрелище, как после встречи с асфальтоукладчиком.

Как бы Виталий не пытался понравиться Павлу Максимову, а он для этого едва из штанов не выпрыгивал, у него ничего не получалось. Папа едва ли не плакал на её свадьбе. Он уважал выбор Насти и не вмешивался, но, по его словам, тут у любого нормального отца слезы пойдут, когда его любимая умница-дочь выходит замуж за настоящего мудака. Анастасия тогда думала, что его не устраивает отсутствие жестких черт характера в её будущем муже, но, как показало время, папа просто сразу охарактеризовал Верещагина правильным и ёмким словом «мудак». Настя не знала, каким образом отец это определил, но определил верно. Ей вот для того, чтобы рассмотреть правду потребовалось два года. Целых семьсот тридцать суток она потратила на недоразумение под именем Виталий Верещагин. Бли-и-ин, столько времени зря израсходовала! Анастасия решила себя успокаивать тем, что негативный опыт — тоже опыт.

Некстати подумалось, что к Олегу в роли её жениха отец отнесся бы куда более благосклонно… Мысленно Настя с размаху дала себе подзатыльник. О чем она только думает? Встретила Литвинова, и мозги отсохли сразу? Вот этим и раздражал её он. Своей настырностью. Стоит его встретить, а Олег потом месяцами из головы не выходит.

— А для тебя эти новости какой оттенок носят? — не отставала мама и вот такими завуалированными вопросами пыталась узнать больше информации. Собственно, тут действительно Шерлоком быть не нужно, чтобы понять, что между супругами Верещагинами дело швах. Анастасия относилась к той категории людей, которые не выносят сор из избы. Если уж она ночевала вне квартиры, а Виталий не знает, где именно Настя провела эту ночь, можно смело делать твердые предположения на дальнейшее развитие событий.

— Ну-у-у, думаю, что больше позитивный, — Настя даже не соврала. Катя была абсолютно права, вовремя она ещё всё узнала. Так могла потратить на этого низкого человека десяток лет, и в итоге оказаться у разбитого корыта. В груди до сих пор неприятно ныло. Последствия пережитого предательства со стороны близкого человека. Что ни говори, но Анастасия впустила Виталика в ближний круг, доверяла ему, строила планы на долгую счастливую жизнь с ним, и его поступок принес ей боль. Но она точно знала, что сможет через это перешагнуть и идти дальше. Настя предательств не прощала. Никогда. — Знаешь, мам, тут уместна поговорка — что ни делается, всё к лучшему. Так что, всё у меня будет хорошо. Ты главное не переживай за меня, ладно?