В книге «Мифологии» можно найти целый ряд высказываний, характеризующих социально-политическую ответственность – ответственность перед Историей, как называет ее Барт. Эти два слова, «ответственность» и «История», часто встречаются у него вместе; а противоположными им терминами служат природа и невинность, причем последнее слово иронически обозначает иллюзорную безответственность «мифов» массовой мелкобуржуазной культуры:
«Экспресс» [парижский иллюстрированный журнал. – С. З.] служит прославлению замкнутого быта, сосредоточенного на себе домоседства, всего того, что занимает человека, сообщая ему инфантильную невинность и отрезая от сколько-нибудь широкой социальной ответственности[36].
ТЕРЗАНИЯ (жестокие, болезненные). – С помощью этого слова проводится мысль о том, что в Истории не бывает ответственности[37].
…центральный миф буржуазного искусства – миф о безответственности[38].
Итак, в этом экзотизме хорошо проявляется его глубинное назначение – отрицание любой исторической конкретности. Снабдив реальность Востока кое-какими четкими знаками туземности, ей делают прививку против всякой содержательной ответственности[39].
Историческая ответственность литературы обобщенно выражена в другой, более ранней формулировке: «Итак, и сам выбор письма, и налагаемая им ответственность свидетельствуют о свободе писателя…»[40]
Ответственность связана со свободой. Человек берет на себя ответственность, совершая выбор, свободно вставая на ту или иную сторону в конфликтах своего времени, отдавая предпочтение какой-то одной форме среди других – например, одной из форм письма (их, согласно раннему Барту, много). В «Мифологиях» такая «партийная», пристрастная ответственность – ответственность человека и его дискурса за то, что они такие-то, а не другие, занимают позицию, исключающую все прочие, – определяется как семиотический выбор:
Тем самым вовсе не отрицается ответственность формы перед реальностью. Просто эта ответственность может быть измерена только в семиологических понятиях. О форме можно судить (раз уж дело дошло до суда) как о значимой, а не выразительной[41].
Однако это последнее уточнение – «значимой, а не выразительной» – дает понять, что существует некий код, с помощью которого прочитываются разные конкретные значения. Выразительным может быть изолированное, не соотносящееся ни с каким другим движение, но значимым может быть только элемент оппозиции: этому учит структурная семиотика. Общий код, которым упорядочены все оппозиции, называется языком, если рассматривать только словесное общение, или культурой, если добавить к нему невербальные виды коммуникации. Язык и культура представляют собой обобщенные формы социального высказывания; являются ли они ответственными в том же смысле, что и частные его формы?
Барт дает неоднозначные ответы на этот вопрос. В уже упомянутой статье «Ответственность грамматики» он, судя по заголовку, отвечает на него положительно, указывая на относительность грамматических норм, причем относительность «вертикальную», зависящую от социального положения говорящих: