Коридор, куда выходила дверь палаты Энджел, был пуст. Окошечко оказалось достаточно низко, чтобы Рэчел могла заглянуть туда, и представшее глазам зрелище потрясло ее.

Не было никакой сумасшедшей, сжавшейся в углу, пускающей слюни и бормочущей что-то невнятное. Женщина, которая сидела за столом и что-то писала, выглядела аккуратной, совершенно нормальной и даже симпатичной. Ее густые белокурые волосы волнами лежали на плечах, лицо выглядело решительным.

– Энджел? – прошептала Рэчел.

Женщина подняла голову и воззрилась на дверь. Глаза ее были ясными, спокойными.

– Что вам нужно?

– Я Рэчел. Дочь Стеллы Коннери. Вы знали мою мать, когда она была здесь?

Энджел отложила ручку.

– Я знала Стеллу, – сказала она. – Они убили ее.

Рэчел оцепенела.

– Это вы мне писали? – спросила она.

– Писала вам? Я даже не знаю вас. Я знала вашу мать. Они убили ее. – Если Энджел и была безумна, то на ее речи это никак не сказывалось – разговаривала она спокойно, деловито, вполне рассудительно.

– Но зачем? Она же все равно умирала.

– Так они говорят. Может, у нее на самом деле и не было никакого рака. Может, они ускорили ее уход, чтобы избавить от страданий. Может, именно так они поступали и со всеми остальными.

– Со всеми остальными?

Энджел встала и подошла к двери. Это была высокая, стройная женщина с сильными на вид руками.

– Всеми теми, кто умер здесь. Всеми богатыми людьми, которые приезжают сюда, чтобы следовать указанным Люком путем, но обнаруживают, что у них смертельная болезнь и им уже никто не может помочь. Они умирают. Умирают очень быстро. И оставляют свои деньги «Фонду Бытия».

– Откуда вы знаете?

Энджел горько усмехнулась.

– Почему, как вы думаете, я заперта здесь? Верите, что я действительно ненормальная, как сказал этот уродец Кальвин? Они пытаются заставить меня замолчать. Я слишком многое узнала, но убить меня они не осмеливаются. Пока.

– А разве ваши родители не могут ничего сделать?

– Родители? Мои родители давным-давно умерли. Еще одна ложь Кальвина. Я не знаю, что они для меня приготовили, но завтра, полагаю, мне будет уже все равно. Если только вы не поможете.

– А как я могу помочь вам?

– Выпустите меня отсюда. Дайте мне шанс сбежать от них. Вы не представляете, какое это на самом деле зло. Не знаете, на что они способны. В моем дневнике все доказательства: время, место, имена жертв, – но они ни за что не позволят мне сохранить его. – Она помолчала. – Я могла бы отдать дневник вам. Если со мной что-то случится, по крайней мере, все не останется шито-крыто. Вы ведь сделаете это для меня, да? Сохраните дневник, позаботитесь, чтобы он попал к нужным людям?

Рэчел не колебалась. Кому ей верить: правой руке Люка Бардела или женщине, оказавшейся в трудном положении, которая знает, какое зло притаилось под внешним благолепием «Фонда Бытия»? И все же Энджел отрицает, что написала то страшное письмо. А если это не она, то кому еще известна правда о «Фонде» и преступной побочной деятельности Люка? Сколько человек в этом замешано?

– А кто-нибудь еще знает, что происходит? С кем еще я могу поговорить о своей матери? – настаивала Рэчел.

– Ваша мать была твердой последовательницей Люка. Верила почти до самой смерти. Есть и другие, которые начали что-то подозревать, но нам не дают общаться и при малейшей возможности сажают под замок.

– Наверняка, у нее были здесь друзья?..

– Стеллу интересовало лишь то, что мог дать ей Люк.

«Это похоже на мать, – угрюмо подумала Рэчел. – Вся ее жизнь вертелась вокруг мужчины, с которым она в тот момент спала».