Лев Иванович все рассчитал. Он не просто так перешел на «ты», сознательно говорил уже не «отец», а «папа». Ему нужен был полный контакт с этой девочкой. А откуда ему взяться, если перед ней сидит чужой дядька, который произносит вслух такие жуткие вещи, а отец находится в не менее ужасном положении! Какой уж тут контакт? Не разревелась бы прямо в кабинете эта домашняя девочка, которая с самой большой бедой в жизни, наверное, сталкивалась в детстве, когда испачкала новое платье из-за хулигана, соседского мальчишки.

– Соберись, Оля, – просил Гуров. – Пожалуйста. Мне очень нужна твоя помощь, иначе я не смогу выручить твоего папу. Возьми себя в руки.

– Да, я могу, – с готовностью ответила Оля, шмыгая носом и прикладывая салфетку к глазам. – Я сейчас соберусь.

– Вот и хорошо. – Гуров улыбнулся. – Теперь давай говорить. Я ведь друг твоего отца, хотя лично встречался с ним всего два раза. Я тоже честный человек и не верю в его виновность. Поэтому говори со мной как с другом отца, вашей семьи. Хорошо?

– Хорошо, Лев Иванович. – Оля кивнула, и возле уголков ее нежного ротика появились две жесткие складочки.

«Видимо, характер в девочке все же есть», – решил сыщик.

– Вот и отлично. Тогда скажи мне, Оля, у вас с Матвеем Бурмистровым в самом деле была любовь?

– Почему же была? – кинулась на защиту своего мальчика Оля. – Вы считаете, что после всего этого она должна умереть?

Гуров мягко положил ладонь на локоть девушки.

– Это хорошо, что ты так считаешь, – заверил он. – Так вы любите друг друга? Это у вас серьезно?

– Да, конечно!

– Тогда я еще кое-что спрошу, только ты меня заранее извини, ладно?

Девушка явно догадалась о том, какой это будет вопрос, и вспыхнула, залилась пунцовым цветом от шеи до ушей.

– Вы с ним близки? – строго спросил Гуров. – У вас были интимные отношения?

– Нет, – одними губами ответила Оля и для пущей убедительности замотала головой.

– Вы хотя бы целовались? – Гуров улыбнулся.

– Да, – подтвердила Оля весьма храбро. – Один раз папа нас застал дома, если вас это интересует. Он и в самом деле рассердился немного, даже выпроводил Матюшку.

– Он тебя отругал? Говорил, что тебе еще рано с мальчиками целоваться или что Матвей тебе не пара?

– Вы знаете, мы с ним в тот вечер вообще это не обсуждали. Ходили и дулись друг на друга, а потом постепенно все прошло. Мне даже показалось, что папе стало стыдно. У него был короткий эмоциональный срыв, и он сожалел об этом. Говорят, что родители иногда ревнуют своих детей.

– Вон ты какая взрослая! – похвалил Гуров. – Уже понимаешь, что для одиноких родителей дети – это все, что осталось у них от личной жизни. Они очень беспокоятся, что сын или дочь уйдет, а дальше только одиночество. Да и то, что ты кого-то будешь любить больше своего отца, его тоже могло в какой-то миг сильно огорчить. Хорошо, что ты это понимаешь, Оля. А как Матвей отнесся к этому инциденту?

– Он… – Оля старалась подбирать слова и на какой-то миг замялась. – Да, он огорчился, конечно, но держался по-мужски. Думаю, что Матюша на моего отца не разозлился, все воспринял как надо. С пониманием.

– Значит, твоему папе не за что было мстить отцу Матвея? Или он все-таки решил, что вы переспали?

Оля снова покраснела, опять мужественно справилась со стыдом и сказала:

– Если бы папа так думал, он не стал бы молчать.

– Ладно, Оля. Я все понял, – задумчиво проговорил Гуров. – Теперь нужно побеседовать с твоим Матвеем. Желательно втроем: я, ты и он.

– Думаю, что такой возможности в ближайшее время у вас не будет. Как и у меня.