– А тебе не плевать?

– Мне? Мне интересно, – признался Белянин. – Брось. Это всему училищу интересно. На кого ты променял мою сестру?

– Никого я не менял! – зло выкрикнул Легков, привлекая к себе внимание однокурсников.

Несколько минут Трезубец сидел в тишине, ожидая, когда друг успокоится, а окружающие займутся своими делами, а не подслушиванием.

– Слушай, а что будет теперь с Аленкой? – через некоторое время спросил Саша.

– В смысле? – не понял Дима с другого конца стола. Рома этот вопрос проигнорировал, одарив друга злым взглядом.

– По-моему, ты ей действительно нравишься, – игнорируя вопрос Покровского, сказал Саша, вглядываясь в мрачное лицо друга.

– Слушай, если хочется кого-то пожалеть, пожалей меня, – посоветовал вдруг Рома с совершенно серьезным лицом. – Мне, между прочим, всю жизнь мучиться…

– Да ладно. Ты же гений, разберешься с силой в два счета. За эти полгода не было ведь никаких промахов! – подбодрил друга Покровский, хлопнув того по плечу.

– Я не про это, – пробормотал Легков, но его слова заглушил шум в коридоре, который быстро перетекал в аудиторию, куда стремительно влетали ученики. Причем как свои, так и чужие. В толпе даже промелькнула короткая светлая стрижка Марины Песковой, что сильно не понравилось Легкову.

– Что происходит? – спросил Дима, поднимаясь на ноги и пытаясь рассмотреть сквозь толпу то, что творится около двери. Впрочем, его усилий не понадобилось, потому что ученики вдруг расступились, прижимаясь к стенам и освобождая только что вошедшей вид на всю аудиторию.

Дима снова упал на свой стул и стал собирать вещи, которые уже успел разложить по столу.

– Помни: мы всегда с тобой, – подбодрил он друга, который даже не потрудился поинтересоваться, что происходит за его спиной.

– Лиса, – предупредил Рому Саша, тоже вставая из-за стола. Но не успел он отойти и на пару шагов, как на его пути оказалась сестра.

– Куда засобирались? – улыбнулась она, заставляя Рому вздрогнуть от своего голоса, прозвучавшего за его спиной, а аудиторию – замереть в предвкушении. – Сидите. Я ненадолго. Только хотела поздравить нашего козлика с оглушительным провалом операции.

Саша, явно не понимая, что происходит, снова сел обратно по правую руку от замершего Легкова. Любопытный Дима же упал на стул по левую руку от друга. А Лиса не спеша обошла стол, продемонстрировав свой блестящий наряд, и села напротив Ромы, пододвинув к столу стул от другой парты.

– Она, как всегда, красава… – доносились до них шепотки учеников, пока Лиса и Рома играли в гляделки.

– Ее волосы снова мокрые, как и несколько лет назад. Помнишь?

– А платье? Разве в этом можно появляться в училище?

Внешний вид Лисы не зря вызвал такую бурю в толпе, потому что одета она была вызывающе и совсем не так, как полагается страдающей от безответной любви девушке. Платьем ей служила зелено-голубая переливающаяся тряпочка. Браслет из жемчужин и ракушек, длинные серьги, которые свисали чуть ли не до плеч, ногти, выкрашенные в цвета океана, длинные ноги с босоножками на высоком каблуке, которые состояли из тоненьких ремешков также с драгоценностями морей и океанов. А волосы ее снова были сцеплены в высокий хвост и пропитаны водой, что открывало кукольное лицо девушки и длинную шею.

– Ты уже знаешь? – первым нарушил тишину Рома. Его голос прозвучал и виновато, и грустно, и настороженно, и выжидающе одновременно. Лицо Лисы, до этого серьезное, озарила вдруг радостная улыбка.

– Об этом трудно не узнать! Если честно, я думала, ты продержишься подольше. Это было так забавно, – улыбнулась Лиса, закидывая ногу на ногу и демонстрируя их длину всем окружающим.