– Почему-то эта истина открылась тебе только четыре дня назад.

– Как бы там ни было, эти четыре дня я запомню на всю оставшуюся жизнь, – выходя из темноты спальни, пробормотала Джен, волоча за собой обогреватель, три одеяла и зажигалку. – Ты купила мне что-нибудь? А то мне опять холодно.

В это время стук в окно прекратился зловещим: «Попадись мне!» Девушки не обратили на это внимания, как и в последние дни, когда равнодушно относились к попыткам Трезубца заняться их воспитанием. Острую необходимость в перевоспитании глупых младших сестер парни осознали буквально на днях, когда выяснилось, что в выходные закадычные подружки выбираются не в магазины и кинотеатры, а в поземный мир за «яблочками», как выразилась однажды Белянина. А под кодовым словом «яблочки» недовоспитанные девушки понимают зверские убийства мирных жителей поземного мира и добрейшего короля Кария.

С тех пор как девушки вернулись после своего подвига в наземный мир, с Трезубцем они виделись мельком лишь в подобных попытках бегства. Единственный раз, когда девушки решились предстать перед друзьями и родственниками, закончился весьма печально. Тогда Стихии мужественно миновали коридоры и спустились в столовую жилого корпуса, однако, когда они преодолели половину пути к своему столику и их заметили сидящие за ним парни, храбрость девушек растаяла.

Первой она покинула Лису, которая столкнулась с ледяным взглядом своей половинки, Романа Легкова, сжимающего изо всех сил сотовый телефон. Видимо, в тот момент она вспомнила два сообщения, содержание которых было далеко от безобидных шуточек, потому что, пискнув, девушка повернулась на сто восемьдесят градусов и кинулась бежать. Прежде чем Стихии и Трезубец успели опомниться, Рома также вскочил со своего места и кинулся следом за Беляниной, исчезающей в дверях столовой с еле слышным хлопком, который говорил о том, что девушка воспользовалась зельем быстрого перемещения.

Когда первый шок от стремительного исчезновения Беляниной прошел, Рома повернулся обратно к Стихиям, Саша и Дима медленно, угрожающе поднялись со своих мест… последовало еще три трусливых хлопка.

И с тех пор воспитательный процесс продолжает стучаться в дверь и окна комнаты Бунтарщиц.

– Коньяк, водка, грелка и еще пара зажигалок, – отчиталась Лана, доставая из пакетов импровизированный набор для обогрева.

– А для меня? – тут же поинтересовалась Фера, снова перегибаясь через подлокотник кресла. Глаза ее горели нездоровым огнем начинающей искательницы приключений. Лана перекинула ей пару пакетов с булками, овощами и мясом. – А телефон? Мне надо позвонить Илюше, мы сегодня вместе идем на праздничный вечер! Еще мне надо погладить платье…

Пока девушка не успела перечислить все запланированные на сегодня дела, Лиса осторожно стукнула ее по голове пустым графином.

– Успокойся. Ты никуда не пойдешь. С тебя хватит позора понедельника и вторника. Ты перецеловала половину парней в училище. Даже я бы так не смогла. – Белянина изобразила рвотный позыв и с графином в руке направилась в ванную.

– Я искала отца моего будущего ребенка! – вновь объяснила Фера свое поведение, откусывая сразу от нескольких булок.

– Как хорошо, что не нашла, а то у твоей ненаглядной половинки и без того теперь есть все основания считать тебя девушкой легкого поведения, – пробормотала Джен, отпивая из бутылки и заедая гремучую смесь сушками.

– А ты пьяница, – обиделась Фера и увлеклась куском жареной свинины.

Последние дни девушки страдали странными «болезнями», которые имели непосредственное отношение к стихиям. Так температура тела Джен упала на несколько градусов от нормы, Лана все время чувствовала недостаток воздуха, Лиса – воды, а Фера желала жить, что в понимании девушки сводилось к бесперебойному поглощению пищи и стремлению как можно скорее стать мамой. И перед Новым годом Стихии боролись со своими недугами: Джен грелась всеми возможными способами, Лиса поглощала воду в огромных количествах, Лана большую часть времени проводила на свежем воздухе и в полете, а Феру приковали к креслу и дали в руки тазик со всем съестным, что нашлось в комнате Бунтарщиц.