Матвей был в этом месте не больше десяти раз, а Женя и того меньше, но каждый раз, когда обстоятельства заставляли ее здесь появиться, она не подходила ни к одному памятнику, кроме того, перед которым сидела сейчас. И ее муж никак не мог понять, почему из всех надгробий она выбирает всегда это. Наверное, и она испытывала какую-то привязанность к человеку, о котором часто говорили в доме. Впрочем, заканчивался ее визит к Дмитрию Покровскому всегда одинаково:

– И пусть Ветра хранят твой покой, – повторяла она всегда за Кристиной, а стоило остальным Защитникам отойти достаточно далеко, как она всегда добавляла: – А Огонь сожрет твой дом, красавец. – А иногда еще и несильно ударяла памятник. И Матвей, видевший этот жест пару раз и слышавший фразу, не мог понять, говорит она это со злостью, с усмешкой или с теплом в голосе, настолько ровный у нее всегда был тон.

Вот и сейчас после определенного ритуала, которым руководила Кристина, компания таким же шумным потоком направилась в сторону захоронений Исуповых. Там женщинам потребовалось еще некоторое время, чтобы навести хотя бы небольшой порядок. Женя, видимо решив, что, протерев несколько раз фотографию и надгробный камень Дмитрия, выполнила программу минимум, даже не зашла за забор и все время, что Защитники провели на земле Исуповых, просидела на лавочке.

Наконец, когда все формальности были выполнены, по мнению младшего поколения, а дань погибшим, по мнению старшего, отдана, Защитники засобирались домой.

– У меня раздражение от порошка! – ныла Инна, когда Защитники медленно выходили за забор. – Почему мы должны это делать каждый год? У нас ведь есть деньги. За памятниками и без нас следят.

– Затем, что это ваши родители, – строго ответила Кристина, останавливая проходящего мимо и зевающего Покровского и передавая ему мешок с мусором. – Мы с Ромой еще кое-куда зайдем, а вы езжайте домой, разогревайте все и накрывайте за стол. Наташ, поможешь Лесе проконтролировать там все?

– Может быть, я с вами? – без особой надежды поинтересовалась Смирнова, грустными глазами глядя на мужа.

– Нет. Иди с Матвеем. Мы скоро приедем, – ответил Роман, который уже отошел от группы вглубь кладбища и теперь ждал, когда его догонит Кристина.

– Да, иди вместе со всеми. И не подпускай Леру к плите! – распорядилась Жильцова.

– Это вообще нечестно, Кристина Игоревна. Я ведь не ребенок! – возмутилась Исупова, держащая Дениса за руку, чтобы он не лез в лужи.

– Скажи это кому-нибудь другому, – пробормотала Кристина себе под нос и, помахав рукой, отправила всю компанию обратно к выходу. И только убедившись, что они медленно удаляются, повернулась в сторону Смирнова, который отошел дальше еще на пару шагов.

Всю дорогу они преодолели в молчании и, только подойдя к памятнику плачущей девушки, сидящей на земле и смотрящей в небо, заговорили.

– Нас трое осталось, – заметил Легков первым, глядя на табличку, которая гласила: «Памяти детских душ училища№671, павших в ночь с 6 на 7 июня 2016 года». – Не так давно слышал, что еще один выживший ученик умер. Тоже нелепо. Попал после задания в госпиталь, и там ему по ошибке ввели не лекарство, а токсичное вещество. Спасти не успели.

– А Анастасия Юрьевна? – поинтересовалась бывшая Белянина, глядя на ржавый забор, за которым находилась братская могила и одиночные памятники учеников, которых удалось опознать.

– Все так же, – покачал головой Рома, отходя от каменной девушки и попадая в совершенно иной мир, в ночь, которая разделила жизни учеников на «до» и «после», которую никто из побывавших там никогда не забудет.