Мила проследила за тем, как они прошли метрах в пятнадцати ниже ее, крестьянин впереди, худой – Мила еще не определила, кто он такой, и пока что не торопилась делать поспешных выводов, – следом. В какой-то момент крестьянин поднял руку, оба застыли на месте, присели на корточки и огляделись по сторонам. Через некоторое время, убедившись в том, что никаких эсэсовцев рядом нет, они поднялись на ноги.

– Эй! – окликнула их Мила.

Оба в ужасе отшатнулись назад.

Появившись из пещеры, Мила выпрямилась во весь рост.

– Здравствуйте, товарищи!

Крестьянин пробормотал что-то по-украински.

– Это она, снайпер! – воскликнул худой, быстро прикинув, что к чему.

– Белая Ведьма! – выдохнул крестьянин. И добавил что-то еще.

– Он говорит, тебе следовало быть принцессой, – перевел худой.

– В наши дни никаких принцесс больше нет, – ответила Петрова.

– Он говорит, твоя красота – это божий дар.

– Надеюсь, Господь сейчас раздает другие дары, такие как милосердие и долгую жизнь. Напрасно он потратил время на простую петербургскую девушку. За вами есть погоня? – спросила Мила.

– Нет, товарищ, – ответил худой. – Как и вы, я случайно остался в живых после отвратительной заварушки прошлой ночью.

– Вы из отряда Бака? А почему без оружия?

– Я выбросил винтовку, – пожал плечами худой. – Практичное решение. С винтовкой меня расстреляли бы на месте. А если бы схватили, то стали бы пытать, а потом все равно расстреляли. А сейчас, когда я без винтовки, меня, может быть, просто изобьют ради забавы, а потом бросят в кустах. На рассвете я наткнулся на этого верзилу. Мы напугали друг друга до смерти. А теперь оба просто стараемся не попасться немцам в лапы.

Не думаю, что немцев было много, – сказала Петрова. – Несмотря на всю пальбу, отряд был немногочисленный. Вот почему ему удалось бесшумно пройти по лесу. И автоматов было слишком много – для обыкновенного армейского подразделения это что-то странное. Баку удалось спастись?

– Я вынужден сознаться в собственной трусости, – сказал худой. – Я ничего не знаю и до сих пор даже не думал об этом. Я думал только о том, как спасти свою жалкую шкуру.

– У вас есть что-нибудь съестное? Я умираю от голода.

– Ни крошки.

– Фу ты! – Мила уселась на землю. – Два жалких оборванца!

Они представились друг другу и тотчас же забыли имена. Крестьянин-украинец партизанил уже больше года. Его стоическое лицо скрывало горе, но он не желал о нем рассказывать. Худой на самом деле был моложе, чем казался из-за преждевременно поседевших волос и бородки. До войны он был школьным учителем, а в партизанский отряд пришел всего несколько месяцев назад.

– Боец из меня никудышный, – заметил он. – Но поскольку пишу я аккуратно и грамотно, Бак определил меня писарем. Я веду боевой журнал, пишу приказы.

– Значит, если эсэсовцы начнут тебя пытать, ты им много чего сможешь рассказать.

– Только то, что жратвы не хватает, патронов не хватает, связи с начальством нет и все недовольны. Все это и так известно, но эсэсовцы действительно с наслаждением будут мучить меня до тех пор, пока я им это не скажу. После чего мне достанется девять граммов свинца.

– Нам всем достанется по девять граммов свинца, если мы сейчас не придумаем какое-нибудь толковое решение.

– Вот ты и скажи, что делать.

– Во-первых, объясните мне кое-что. Я понятия не имею, где мы находимся. Меня доставили сюда на самолете и высадили ночью.

Крестьянин понял в общих чертах ее просьбу.

Позади, километрах в восьми, поселок Яремча, – сказал он, и Учитель перевел его слова. – Он расположен в ущелье у водопадов на реке Прут. Если объяснить жителям, кто мы такие, возможно, они нас укроют или, по крайней мере, дадут еды.