– Урок окончен, – нагло заявляет он, толкая Анну Владимировну плечом. А следом, широко улыбаясь, встает перед доской, так, что его отлично видно всему классу.

Охнув, математичка собирается было что-то сказать, но слова застревают у неё в горле, потому что в руке Игната ни что иное, как большой кухонный нож. Демонстрируя Анне Владимировне его блестящее лезвие, Парфёнов кивает на своё место, и училка послушно садится туда, где ещё полминуты назад в одиночестве сидел Игнат.

– А ну-ка всем тихо, – приказывает Игнат, и делает шаг в сторону двери, перекрывая путь к отступлению любому, кто хотел бы выскочить из класса. – Если кто шелохнётся – пеняйте на себя! У меня в руках нож, и я за себя не ручаюсь!

Вот же математичка дура! Под каждым учительским столом находится тревожная кнопка, и если бы она её вовремя нажала… Этот псих сейчас лежал бы мордой в пол, а не творил всякую дичь!

– Парфёнов, ты ненормальный? – испуганно взвизгивает сидящая за второй партой третьего ряда Анфиса, и хищный взгляд одноклассника тут же устремляется на неё.

– А ну-ка иди сюда! – Игнат вытаскивает блондинку из-за парты, и приставляет к её горлу нож. – Ещё кто-то пискнет — я её прирежу! Так что ведите себя тихо!

– Игнат, скажи, что тебе нужно? – математичка, наконец, приходит в себя, и вспоминает, что она всё же наш учитель и несёт за нас ответственность. – Давай не будем нервничать, я уверена, если мы поговорим…

– А ну-ка заткнулась! – Игнат ещё ближе придвигает нож к шее хныкающей Анфисы. – Я сказал, всем молчать, чего здесь непонятного?

В классе наступает гробовая тишина, кажется, слышно, даже как мы дышим. Игнат со своей заложницей встаёт между доской и закрытой дверью, и с самодовольной улыбкой обводит взглядом одноклассников. В глазах большинства испуг, лишь малая доля глупцов, повидавших в своей жизни что и похуже, сидят с неестественно прямыми спинами, готовые броситься, в случае чего, в драку. Лезть под лезвие просто так никому не хочется.

Мысленно я костерю себя за то, что решил дать время Игнату подумать над своим поведением. Говорил же Миха, что с ним что-то не так, нужно было сразу что-то предпринять, а не ждать следующей перемены! Это моя вина, что сейчас весь класс с математичкой во главе находится во власти сумасшедшего психа. Значит, и ответственность лежит на мне.

Я собираюсь было уже подняться с места, переключить внимание поехавшего кукухой одноклассника на себя, как вдруг Игнат тычет пальцем в конец класса. Туда, где сидит Марго.

– Ты, новенькая! Сейчас пойдёшь к директору и передашь ему мои требования!

Я сглатываю, смотря на немного побелевшую от страха девчонку. Несмотря на грозящую опасность, она довольно дерзко смотрит в ответ на Парфенова. А после его слов и вовсе встаёт с места, бесстрашно делая шаг вперёд.

Только не соглашайся, только не…

– Хорошо. Что я должна сказать? – ее тонкий голосок как раскат грома в безоблачную погоду.

Сумасшедшая. Хочет под удар подставиться?

– Скажи, чтобы моих предков сюда везли! И брательника с ними! А то сдали меня в эту тюрьму, а сами шикуют на свободе! Мрази! – с уст Игната срывается грязное ругательство.

– Хорошо, я всё передам, только убери, пожалуйста, нож от шеи Анфисы, ты же так её поранишь, – немного подрагивающим, но довольно твёрдым голосом просит Марго. – Я сделаю всё, как ты сказал, только…

– А ну заткнулась! Не указывай мне! – Парфёнов настолько сильно прижимает нож к горлу Анфисы, что лезвие оставляет на нежной шее красный след. – Шагом марш в кабинет директора! И дверь за собой закрой! И чтобы через пять минут вернулась обратно, иначе я Анфиску на лоскутки покромсаю!