«Ты не должна» говорила мне бабушка и я ее слушалась. Беспрекословно. Я не должна была иметь домашнее животное, потому что ответственность за него не могла нести. Я не должна была дружить с Петькой из второго подъезда, просто потому, что он не моего поля ягода, кто это решил, не знаю. Не должна была поступать в институт на журналиста, мой удел был стать учительницей, как того хотела бабуля. И еще миллион «недолжна», сделавших мою жизнь прекрасной, но какой – то недоделанной, что ли. Я вдруг посмотрела на Сонечку другими глазами – глазами девочки Анфисы и поняла – она несчастна.

- Я не хочу ехать в казино,- твердо сказала я. Мои слова прозвучали в полной тишине, словно разрыв натянутой струны. Антон резко остановился, закаменел спиной, а вот я не смогла так быстро среагировать. Врезалась на полном ходу в тело, словно вылитое из стали, отлетела, как полунадутый мяч, ударившись плечом об стену.

- А я не говорил, что от твоего желание что – то зависит, - его лицо, вдруг оказалось прямо напротив моего. Сузившиеся зрачки, раздувающиеся ноздри – он был в ярости, и она ему очень даже шла. Больше чем постоянная несстественная ухмылка, которой, как я поняла, он прикрывался как ширмой.

- Или что, убьешь меня? – вредно спросила, выпятив вперед подбордок.

- Я не маньяк – потрошитель. Нет. Руки марать об твою облезлую личность нет смысла. Просто сдам тебя Аллесгуту и его приятелям.

- Не отдашь. Я тебе, зачем то нужна, вот только не ясно зачем. Пока еще не поняла.

- Не обольщайся. Я просто хочу вернуть тебе должок, ты все же спасла мне жизнь. И как только я разберусь с нашими с тобой общими проблемами, можешь валить на все четыре стороны,- прорычал этот бесчувственный гад, вталкивая меня в комнату. Только теперь я заметила, что пояс с халата слетел где – то, и дурацкая тряпка сейчсас ничего из моих прелестей не скрывает. Погодский, погано улыбнулся, и показал глазами на кровать. Меня аж затрясло от такой его наглости. Подскочила к мерзавцу и с размаху залепила ему такую пощечину, что у меня руку заломило. В глазах Синоптика не появилось раскаяние. Скорее обалдение, смешанное с явным желанием дать мне сдачи.

- Сволочь,- гаркнула я, обрызгав дурака ядовитой слюной. Надеюсь, он сдохнет в муках.

- Ничего не понял. За что ты меня? – потирая поросшую щетиной щеку, задумчиво спросил Антон.- платье не понравилось? Или у тебя «такие дни»?

- Какое платье? – вопрос меня озадачил. А точнее привел в полное недоумение. Но показывать этому балбесу свое удивление я не стала.

- На кровати лежит платье, ну и так по мелочи. Не можешь же ты идти в... Ну, как сейчас. Хотя, ты произвела бы фурор и отвлекла народ сто процентно. Для этого ты мне, собственно и нужна завтра. Ты же не согласишься голышом гарцевать по казино, я прав?

Платье выглядело отвратительно. Предельно «проститутская» тряпка цвета «ну возьмите меня» радовала глаз миллиардом сияющих пайеток, павлиньими разводами и декольте такой глубины, что у меня началась изжога. Рядом лежал комплект нижнего белья в стиле цветастой «красотищи», сетчатые чулки, туфли на головокружительной «шпильке» при виде которых я почувствовала головокружение и парик, имеющий предназначение превратить меня в жгучую брюнетку, что мне, кстати, никогда не шло.

- Да уж,- только и смогла выдавить из себя я. – Я думала,то со вкусом то у тебя получше будет. Оказалось все очень печально. Прости, братан, но я это не надену, лучше отдай меня сразу Аллесгуту.

Он правильно меня понял. Вот клянусь. Синоптик сник понимая что заставить меня напялить на себя красотищу он не сможет. Мне его даже жалко стало, вот ей богу. Потому, выждав эффектную пауз, я выдала.