Клемента поморщилась. Внимание некоторых людей – таких, как Луцио – ей казалось абсолютно излишним, и она с радостью предпочла бы его избежать.

Распорядитель арены не только не принадлежал к числу даэвов и не имел патрицианского титула, он к тому же был, мягко говоря, полноват. Живот его низко нависал над пахом, так что основные ценности было не разглядеть. Ножки же, видневшиеся из-под укороченной по последней моде тоги, оставались тонкими и немного дряблыми. Лицо украшал массивный второй подбородок. Руки, без сомнения, никогда не держали меча – зато не чурались отправлять в бой несчастных рабов. Если Клементе, в самом деле умевшей ценить мужскую красоту, какой-то мужчина и был отвратителен до скрежета в зубах, то это, без сомнения, именно Луцио. Впрочем, к её великому сожалению, такими как раз и полнилась Империя. Ради таких затевались войны. И игры тоже устраивались не столько для аристократов, имевших достаточно развлечений в своих дворцах, сколько для таких вот простых горожан.

– И там есть на что посмотреть, – уклончиво ответила Клемента, – однако порой так насмотришься на свободных мужчин, что появляется желание полюбоваться на рабов. Взгляните, к примеру, на того, – Клемента цапнула с подноса ещё одну виноградину и ткнула пальцем в черноволосого южанина, чьи широкие плечи сейчас украшал короткий плащ.

– Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине – жалкую вещь?

Клемента, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.

– Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово – мужчина, – заметила она. – На мой взгляд, так называется тот, кто не боится отдать свою жизнь во имя… – Клемента запнулась, не решаясь сказать, во имя чего.

– Времена Катула давно прошли, – ответил Луцио, пристраиваясь к рабыне, державшей поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул рабыню по заду – да так, что та подпрыгнула на месте, едва не выронив всё, что держала в руках. – Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.

Клемента не стала спорить, она снова посмотрела на рабов и произнесла:

– А игрища вы устраиваете хорошо. Ни в одном другом театре не найдёшь столько знатных и богатых господ… и столько красивых и мужественных рабов. Каждый получает своё.

– И столько прелестных гетер, моя дорогая, – с усмешкой заметил Луцио.

Клемента поджала губы.

– Гетеры – отличный способ привлечения господ, – заметила она, – но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.

Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.

– Я вовсе не намеревался вас обижать.

– Говорят, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.

– О, – Луцио расхохотался, – значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться две снежных пантеры. А вы, командир Цебитар?

Церера вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.

Цебитар блистал. Его парадный камзол из чёрного бархата сидел слегка небрежно. Манжеты из белоснежного кружева выглядывали из рукавов ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто он только что отошёл от зеркала.

«Мужчина не может быть так красив», – подумала Церера, но, к сожалению, она знала, что этот – может и должен.