Хозяин опустил кнут. Он тяжело дышал. Казалось, что на голову ему вылили ушат холодной воды.

– Выйдите! – приказал он конвоирам, чуть отдышавшись.

– Простите, патриций, не могу, – его спутник опустил голову, словно ожидая удара.

– Ты – останься. Проверь, хорошо ли закрыта дверь.

Корнелий отошёл к двери и, проверив замок, кивнул и поклонился.

– Маркус Цебитар, – сказал патриций негромко, точно опасаясь, что стены услышат его.

Глаза пленницы блеснули.

– Почему бы и нет.

– Могу ли я верить глазам? Прекрасная Церера тоже тут. Не потому ли, что на арену зачастил командир Цебитар?

Клемента прикрыла веером порозовевшие щёки. Встряхнула огненными кудрями и сверкнула глазами, демонстрируя чуть больше кокетства, чем требовали приличия.

– Я люблю красивых мужчин, владетель, разве это секрет? Вы знали, что многие гладиаторы красивы?

С этими словами Церера повернулась к загону, где расположились два десятка ожидающих боя рабов. Некоторые из них – крепкие и загорелые – точили мечи. Эти были рыжеволосыми, как и она сама. Другие – смуглые и чернявые, с раскосыми глазами – куда больше внимания уделяли подготовке своего тела, чем оружия. Были здесь и уроженцы севера, наверняка сходившие с ума от жары под своими заплетёнными в косы бородами.

Клемента осмотрелась по сторонам и выхватила взглядом обитую бархатом скамью, стоявшую у самого края ложи – достаточно близко к арене, чтобы видеть всё, происходящее там, и при этом оставаться в тени. Прошествовав к скамье, Клемента опустилась на неё и принялась устраиваться – вытянула ноги, подобрала складки длинной туники, закреплённой драгоценной фибулой на одном плече, поправила упавшие на белую грудь вьющиеся пряди волос.

С занятого ею места открывался достаточно хороший обзор, чтобы Клемента могла наблюдать и арену, пока ещё пустую в преддверии первых боёв, и разномастную толпу в многоцветных одеяниях, постепенно собиравшуюся на трибунах для простолюдинов, и загоны для рабов, и даже некоторые из соседних лож. Та, в которую пригласили Клементу – обшитая деревом, покрытым золотой и алой краской – принадлежала третьему патрицию Вечной Империи, Маркусу Цебитару. Клементу пускали сюда всегда, а наряду с ней – ещё несколько человек, которых Маркус знал в лицо. Ложа располагалась почти напротив императорской и была едва ли не лучшей из всех имевшихся в амфитеатре лож.

Подав знак рабыне, стоявшей в углу с подносом в руках, Клемента подозвала её к себе и прямо с блюда отщипнула несколько крупных виноградин, а затем одну за другой принялась отправлять их в рот. Рабыня осталась стоять в изголовье скамьи, готовая выполнить новые пожелания госпожи. Как и рабыня, Клемента не была одной из даэвов – покорителей материка, шесть сотен лет тому пришедших по морю сквозь южный туман. К расе высших принадлежала только её мать, а отец был галлом, но таких, как она, в Империи сейчас большинство. Впрочем, мало кто из этого большинства взлетал так высоко, как гетера.

Клемента не слишком переживала на этот счёт. Она и без того выделялась среди себе подобных всем, чем могла. Большинство женщин сегодня прядут в своих домах, ожидая, когда мужчины вернутся с игр, где не принято появляться их женам и невестам. У Клементы не было ни мужа, ни жениха. Её роскошный особняк находился в квартале Красных Огней, и ей некого было ждать. В свои двадцать семь человеческих лет она оставалась свободна, как ветер, независима и абсолютно одна.

– Не более, чем породистый конь, прелестная. Разве вне арены вам не хватает внимания?