– Ты что, подслушиваешь?

– Бывает. Но иногда они кричат так, что мне даже не нужно прислушиваться. Им без разницы, рядом я или нет. Они никогда не слушают то, что я говорю. Порой делают вид, а порой просто отмахиваются. Им неважно, что я чувствую, лишь бы вел себя тихо и не путался под ногами.

– Здесь все по-другому.

– Не знаю. Возможно.

Купер пошел во двор. Он пребывал в некоторой растерянности. До сих пор никто из взрослых не разговаривал с ним так, как бабушка. Никто даже не пытался его выслушать. Вдобавок никогда раньше он не слышал, чтобы кто-то критиковал его родителей – за исключением тех минут, когда они сами обрушивались друг на друга.

Бабушка сказала, что он нужен им с дедом. Такого раньше ему тоже не говорили. Она сказала это, хотя знала, что сам Купер ехать сюда не хотел. Бабушка сказала это не в укор, а просто потому, что так все и было.

Купер окинул взглядом ферму. Конечно, он может постараться, но что здесь есть такого, что могло бы ему понравиться? Тут ничего нет, кроме кур, свиней и лошадей. Ничего, кроме деревьев и холмов.

Сказать по правде, ему нравятся оладьи, но вряд ли это то, что имела в виду бабушка.

Сунув руки в карманы, мальчик направился туда, откуда доносился стук молотка. Ему предстоит работать с дедом, таким чужим и неразговорчивым. И вот этому он должен радоваться?

Сэма он увидел возле большого амбара. При виде того, чем дед был занят, Купер на мгновение утратил дар речи. Мистер Уилкс размечал с помощью металлических столбов бейсбольную площадку.

Первым порывом мальчика было броситься к амбару, в три прыжка преодолев большой двор. Но Купер взял себя в руки и пошел к деду по-прежнему неторопливо.

Может быть, это только похоже на бейсбольную площадку, а на самом деле дед мастерит какой-нибудь загон для животных.

Сэм оторвался от работы.

– Что-то ты сегодня долго завтракал.

– Да, сэр.

– Лошадей и кур я покормил, но тебе нужно будет собрать яйца.

– Бабушка сказала, что вам может понадобиться помощь.

– Я уже почти закончил, – Сэм выпрямился, сжимая в руке молоток. Отступив на шаг назад, он в молчании изучал ограду. – Не забывай, яйца сами в корзину не прыгнут, – он повернулся к внуку.

– Да, сэр.

– Пожалуй, я смогу подать тебе пару мячей, – сказал дед немыслимо длинную фразу, когда Купер уже развернулся, чтобы уйти. – Конечно, после того, как ты закончишь с делами. – Он подошел к амбару и взял стоящую у его стены биту. – Я сделал ее специально для тебя.

Ошеломленный Купер провел рукой по гладкой поверхности.

– Это сделали вы?!

– Не вижу смысла покупать то, что могу делать сам.

– Здесь… На бите вырезано мое имя, – Купер бережно коснулся пальцем букв.

– Так ты не спутаешь свою биту ни с чьей другой. Ну как, ты собираешься наконец отправиться за яйцами?

– Да, сэр, – Купер еле оторвался от биты. – Спасибо.

– Слушай, парень, а ты сам не устаешь от собственной вежливости?

– Бывает.

Губы деда тронула улыбка, и это было еще одно чудо.

– Ладно, иди.

Купер побежал было к курятнику, но тут же остановился:

– Дедушка, научишь меня кататься на лошади?

– Пока собери яйца, а там посмотрим.

Кое-что Куперу все-таки нравилось, по крайней мере отчасти. Ему нравилось бить в свободное время по мячу и нравилось то, что дед удивлял его после нескольких подач каким-нибудь необычным броском. Еще ему нравилось кататься по загону на Дотти, самой маленькой из дедушкиных лошадей, – во всяком случае, после того, как он перестал бояться, что кобыла его укусит или ударит копытом.

Оказалось, что стоит только привыкнуть к лошади, и ты попросту перестаешь замечать ее запах.