– Так вот. Мне известно об этом, – повторила бабушка. – Мальчику твоего возраста не разрешается много говорить или принимать самостоятельные решения. Все это будет в твоей жизни позже. Пока же ты должен довольствоваться тем, что есть, или все время будешь чувствовать себя несчастным.

– Я всего лишь хочу домой, – Купер и сам не понял, как это у него вырвалось. Словно боль в груди вытолкнула слова наружу.

Люси перевела взгляд на внука.

– Я знаю, детка, знаю. Как бы мне хотелось помочь тебе! Можешь мне не верить, но это правда: я действительно хочу помочь.

Дело было не в доверии, а в том, как бабушка с ним разговаривала. Впервые в жизни Купер почувствовал, что его мнение и интересы что-то значат. Слова буквально хлынули из него, подгоняемые чувством жалости к себе.

– Они просто отослали меня прочь, а ведь я не сделал ничего плохого, – голос его задрожал от подступивших слез. – Даже не захотели взять меня с собой. Я им там не нужен.

– Зато ты нужен нам здесь. Я понимаю, что сейчас для тебя это слабое утешение, но ты должен мне верить. Если когда-нибудь потом тебе понадобится прибежище, ты всегда найдешь его у нас с дедушкой.

И тут Купер сказал самое главное. То, что уже давно чувствовал:

– Папа с мамой собираются разводиться…

– Думаю, ты прав.

Купер растерянно взглянул на бабушку. Он-то ожидал, что его станут убеждать в обратном – мол, не нужно бояться, все в конце концов как-нибудь образуется.

– А как же тогда я?..

– Тебе придется пройти через это.

– Они меня не любят…

– Любят. И мы тебя любим, – улыбнулась Люси. – Во-первых, потому, что ты наш внук, наша кровь. А во-вторых… просто любим, и все.

Увидев две слезинки, капнувшие на тарелку внука, она поспешила продолжить:

– Я не могу говорить о том, что думают или чувствуют твои родители. Но что касается их поступков… Я здорово сердита на них, Купер. Сердита из-за того, какое решение они приняли относительно твоих каникул. Кое-кто, возможно, скажет, что это еще не конец жизни – всего-навсего одно лето. Но этот кое-кто просто забыл, что чувствовал, когда ему или ей было одиннадцать лет. Я не могу сделать тебя счастливым, Купер, но хочу кое о чем попросить. Может быть, это будет трудновато, но ты все-таки попытайся.

– Здесь все не так, как дома.

– Ты прав. Но и в этом можно найти что-то хорошее. Если тебе это удастся, то и время будет тянуться не так медленно. Попытайся. А я уговорю твоего дедушку, чтобы он купил новый телевизор – такой, что вполне может обойтись без этих рожек, как у улитки, – бабушка кивнула на антенну.

Купер шмыгнул носом.

– А если я попытаюсь, но так и не найду ничего хорошего?

– Главное – попытайся.

– Как долго я должен стараться, чтобы появился новый телевизор?

Люси рассмеялась так легко и свободно, что губы мальчика тоже невольно изогнулись в улыбке.

– Вот это по-деловому. Скажем, две недели. До этого ты две недели дулся и кис, а теперь будешь пробовать чему-нибудь научиться. Если и в самом деле приложишь усилия, через две недели в гостиной будет стоять новый телевизор. Договорились?

– Да, мэм.

– Вот и отлично. А теперь иди во двор к дедушке. Он там затеял одно дело. Не исключено, что ему понадобится помощь.

– Хорошо, – Купер встал из-за стола. Позже он и сам не мог понять, почему его вдруг прорвало. – Они все время орут друг на друга, даже не обращая внимания на то, что я рядом… У отца есть любовницы… У него все время есть кто-то на стороне.

Люси вздохнула: