– Вы в порядке? – осведомилась полная женщина в шубе.

Та, что толкнула его локтем минуту назад. Несмотря на промелькнувшую в голосе озабоченность, ее взгляд оставался полным подозрений. Словно одетый не по погоде виновник катастрофы стоял прямо перед ней.

– Нет, – ответил Бауэр. – Никакого порядка.

7

Скример как никогда был близок к тому, чтобы закричать, бросить рюкзак с оборудованием, снова закричать и со всех ног броситься к машине. Остановило его логичное, а от этого еще более неожиданное осознание.

Забвение. Он превратится в забвение. Сначала примкнет к толпам неудачников, пыхтящих в дешевые микрофоны, не умеющих работать со светом и тщетно пытающихся набрать больше сотни просмотров за стрим. Поболтается так год или два – а что дальше? Мама не сможет тянуть его вечно. Заставит несостоявшуюся знаменитость перекладывать коробки на каком-нибудь складе или устроиться кассиром в ближайший магазин. Квалификации-то у него ноль, как и образования. Последний шанс остаться на плаву маячил перед глазами прямо сейчас: тусклый огонек в окне административного корпуса «Веснушки».

Он хотел состряпать крутой и пробирающий до мурашек видеоролик? Что ж, он это сделает. Влетит в топ с двух ног.

– Ребят, впереди что-то происходит. Я даже не могу толком объяснить, – прошептал Скример. – То ли фонарь светит, то ли факел. Видите? Похоже, какие-то доморощенные охотники за привидениями рыщут по заброшенной «Веснушке». Или сама Пионерка подает сигнал. Как думаете, стоит свалить пока не стало слишком поздно?

Он умолк, позволяя воображаемым зрителям дать ответ. Кто-нибудь обязательно потом напишет в чате «Вали!» или «Охренеть, он безбашенный». Взлетят просмотры, ох взлетят. Особенно, если снять творящуюся в корпусе вакханалию крупным планом.

Дверь наполовину занесло снегом. Отворить ее не получилось бы даже с ключом и совковой лопатой. Тот, кто посещал «Веснушку» прежде, не стал и пытаться – просто воспользовался окном. Стекло и раму небрежно вдавили внутрь: осколки и щепки торчали, как звериные клыки. Скример не без сожаления подумал, что с курткой придется распрощаться.

– То, что вы видите на экране – не подстава. Реальный заброшенный лагерь, утопленный в снегах, а рядом со мной нет никого из группы поддержки. Кроме вас, разумеется. Знаете, что самое стремное? Я улавливаю какой-то охренительно жуткий шепоток изнутри. Есть вероятность, что в доме мы все-таки окажемся не одни. Страшновато, ребят. Честно. Но я рискну собственной шкурой и влезу через окно.

Скример хотел вставить шутку, чтобы немного разрядить обстановку, однако на ум приходили только панические призывы к бегству. В полном молчании он ухватился за оконный проем и втиснулся в негостеприимное нутро административного корпуса. Куртка жалобно взвизгнула под напором торчащих осколков. Ранец уцепился за толстую щепку. Скример дернулся, услышал звук обрывающейся лямки и рухнул на дощатый пол, усыпанный битым стеклом.

– Вот срань! – простонал он.

Грохот должен был насторожить неведомого охотника за привидениями (или Пионерку), однако никто не бежал навстречу, как никто не убегал прочь. Воцарившуюся тишину нарушал лишь тонкий свист ветра. Скример поднялся с пола и огляделся.

Ему довелось угодить в настоящую машину времени. В стеллажах угадывались следы кубков и наград. Посередине коридора с облупившейся краской кто-то бросил советские весы «Тюмень» с отломанной стрелкой. Стены были увешаны выцветшими объявлениями и плакатами. Один из них – с изображением своры веселых ребят в алых галстуках – гласил: «Здравствуй, пионерское лето». Лето сейчас бы не помешало. Жаль, что на улице властвовал хмурый декабрь.