– Никак домового увидал? – усмехнулся Бауэр. – Сет – охотник за нечистью. Похоже, новый корм на тебя дурно повлиял.

Шутливый тон не успокоил кота. Сет подскочил и припустил на кухню с жалобным мяуканьем. Послышался грохот опрокидываемой посуды.

– Да что с тобой стряслось? – пробормотал Бауэр. – Заболел что ли?

Последнюю фразу он закончил, взволнованно озираясь по сторонам. Сплошь заснеженные сосны и расчищенные тропинки, прорезающие белые сугробы. Укутанные в теплую одежду прохожие недоуменно пялились на Бауэра, облаченного в мятые шорты и домашнюю футболку с сюрреалистичным принтом.

– А ты, парень, закаленный. Прямо морж! – бросил ему проходящий мимо старик с палками для скандинавской ходьбы.

Опять приступ. Бессознательное перемещение по городу, но в этот раз куда более длительное… Сквозь деревья Бауэр разглядел очертания моста и низеньких домиков. Сосновый бор – хорошо знакомое место. Вместе с Мариной они бывали здесь не единожды. Наслаждались свежим воздухом, неуклюже катались на коньках. Чудесные беззаботные дни.

Между деревьев брела знакомая фигура. Длинные вьющиеся волосы и летнее платье в горошек – настоящий вызов горам снега и минусовой температуре. Бауэр отвернулся. Только не сейчас, только не сейчас. Опять он видит образ супруги наяву, хотя прошло уже целых два года. Должно быть, с его мозгами и в самом деле что-то не в порядке. Сначала видения, теперь помутнения в памяти. И все же невозможно прошагать пятнадцать километров по декабрьскому Новосибирску в футболке и шортах, не обморозив конечности.

Ведерко с тряпкой вызвали взрыв смеха у прогуливающихся в парке школьников. Фигура Марины растворилась среди деревьев. Руки бессильно дрожали под колючими дуновениями ветра. Босые ступни проваливались в холодное пламя.

«Надо убираться домой, – вдруг осознал Бауэр.

В таком виде пешком ему не уйти. И до станции метро не добраться. Вызвать бы такси, но телефон остался в квартире вместе с Сетом.

Как же, черт побери, это произошло?

Он не сразу сообразил, что слышит в небе странный рокот вертолетных лопастей – прерывистый, натужный и скрипящий. Как и прохожие вокруг, Бауэр инстинктивно поднял голову. Из желтого с красным крестом вертолета расходился густой дым. Кабина вращалась в воздухе подобно маятнику на тонкой нити.

– Он падает! – озвучил мысли Бауэра раскрасневшийся мужчина. – Падает, честное слово!

Рокот лопастей стих. С секунду вертолет провисел в воздухе в ничтожной попытке преодолеть законы гравитации, затем устремился вниз, к толпе зевак. Кучка испуганных людей бросилась врассыпную. Бауэр был в их числе. Он упал от толчка полной женщины в шубе и вывалялся в снегу, но тут же подскочил и продолжил спасаться бегством. Пронзающий холод отступил. Напротив, тело разгорячилось так, будто под кожу зашили угли.

Вертолет рухнул с оглушительным скрежетом. Что-то блестящее просвистело над головой Бауэра и унеслось вперед. Остановившись, он заметил длинную лопасть, вонзившуюся в ствол дерева. Позади не прекращались крики, однако тон их сменился с панического на обеспокоенный.

Бауэр обернулся и уставился на искореженную металлическую груду, некогда бывшую вертолетом. К небу поднимался черный столб дыма. Молоденькая девушка тараторила по телефону, призывая спецслужбы приехать на место катастрофы. Старик с палками для скандинавской ходьбы сокрушенно качал головой. Кабину вертолета охватили языки пламени. Никто не пытался из нее выбраться. Никто к ней не приближался. Толпа расходилась, опасаясь взрыва.

Бауэр отчаянно рылся в ворохе суматошно галдящих мыслей. Крушение вертолета, погибшие пассажиры, сковывающий конечности мороз… Однако ярче всего пульсировали вопросы о необъяснимом перемещении в Сосновый бор прямиком из собственной квартиры. Нет, это не болезнь Альцгеймера. Если только она не дарует сверхспособности.