Мелкие божки этого мира часто общались со своей немногочисленной паствой. Если тебе поклоняется пара сотен человек, можно на каждого время найти. Поэтому ничего странного в моём вопросе не было.

– Она сказала, что с тобой всё будет в порядке, но это было сразу после аварии, да, мама? – сказала Люда, а Светлана кивнула. – И с тех пор мы ни разу её не видели.

Я кивнул и сказал:

– Авария не была случайностью. Нас хотели убить.

– Что ты такое говоришь?! – воскликнула мать. – С чего ты взял?

– Я почти не помню, как всё случилось. Только как выбирался из машины. Но я уверен, что когда выбрался, то почувствовал магию, исходящую от кузова. Кто-то наложил печать на нашу машину. Вероятно, это и привело к аварии.

– Но как ты мог ощутить магию, ты ведь ещё не пробудил ядро? – возразила Светлана.

Она была права. Но, кроме ядра, привязанного к плоти, существует ещё астральное тело, и чувство магии зависит именно от него. Поэтому моё чувство оставалось прекрасно развито даже в другом теле.

– Теперь я её ощущаю. Думаю, что-то случилось со мной в момент аварии.

– В школе рассказывали, что в шоковых ситуациях дар может пробудиться раньше положенного! – влезла Людмила.

– Так и есть, – нехотя кивнула мама, – но ощущения – это не доказательство. Маги следственного комитета осмотрели машину и ничего не нашли.

– Если правильно настроить печать, то после активации она исчезает без следа очень быстро. Для этого есть особые символы и магограммы, которые грамотный ритуалист легко использует.

Я уже понимал, что магия этого мира не слишком сильно отличается от моей. В принципах, по крайней мере, а с деталями я разберусь. Но всё равно, Георгий раньше не особо интересовался Высочайшим Искусством, поэтому Светлана Григорьевна удивилась:

– Откуда такие познания?

– Я ведь люблю читать, мама. Читал и про магические печати, – я сел на кровати.

Попытался спустить ноги и не смог ими пошевелить. Вместо них шевельнулись неприятные предчувствия и воспоминания о дне аварии.

– Помогите встать, – сказал я.

Светлана Григорьевна и Люда молча переглянулись. Выражения их лиц мне не понравились. Я проследил за взглядом матери и увидел прислонённое к стене сложенное инвалидное кресло.

Вот как. Значит, не показалось. Катастрофа забрала мою возможность ходить.

Я ткнул пальцем в ляжку и ничего не почувствовал. Ударил кулаком – ноль реакции.

– Сынок, не надо, – мама утешающе положила руку мне на плечо.

– Всё в порядке, дорогая матушка. Просто проверяю. Я с этим разберусь, вот уви-и…

Мозги вдруг затопила свинцовая тяжесть. Не договорив, я рухнул обратно на спину и потерял сознание.

Я снова очутился в Изнанке, в сером туманном пространстве. Лисица свернулась калачиком на своём постаменте, где теперь появилась ещё и мягкая подушечка. Завидев меня, она села.

Я больше не был бесплотным – сидел на удобном кресле в своём новом теле Георгия Чернобурова. Лисица позволила себе поднять постамент повыше, чтобы взирать на меня с высоты, как и положено богине.

Даже здесь я мог шевелить только тем, что выше пояса, а ноги оставались бесполезны. Мужской орган, надо полагать, тоже. В этом месте он не пригодится, конечно, но вот на Лице, то есть в обычном мире – очень даже.

Я сложил руки на широкие подлокотники и посмотрел в глаза богине:

– Почему я пролежал четыре месяца?

– Потому что я потратила много сил на притяжение твоей души, – обиженно фыркнула Чернобурка, – и на оживление Георгия.

– Так я и подумал. На исцеление тела энергии не осталось, пришлось ждать, когда справится лекарь-человек.