Эдгар обошёл всю кромку болот и прибрежные заросли осоки. Он искал следы на скользкой полосе тёмного ила и, глядя на стволы болотных кипарисов, похожих на толстые пальцы, застрявшие в зелёной жиже, на спины аллигаторов, что лежали брёвнами, разбросанными по берегу, никак не мог успокоиться.

Собаки ничего не почуяли, и никаких следов он не нашёл, кроме тех, что оставили выдры на маленьком пятачке у пирса для лодок. Болото — мутное зеркало в патине изумрудной ряски и лиловых звёздах водных гиацинтов — стояло недвижимо и секретов своих выдавать не собиралось. Но Эдгар бродил всё утро, долго и упорно вглядываясь в торчавшие на той стороне протоки замшелые кочки, и ему казалось, что он видит что-то: то ли тень, то ли спину зверя….

Остановился он лишь когда понял, что промок уже почти до пояса, и, тихо ругнувшись, направился домой. Не могло же это всё ему привидеться? Он ведь не дядя Венсан — не пьёт ром беспробудно, не курит с утра до вечера сигар, не нюхает «чёрную пыль». И он не верит в болотных духов, в призраки и прочую потустороннюю чушь…

Навстречу ему попались ньоры, идущие с мотыгами на работу в поле. И хотя они поздоровались с ним, как обычно, хором «Доброго утра, массэ Дюран!», но по их взглядам он понял, что перемазанный болотной тиной, вооружённый и голый по пояс, в мокрых штанах и с блуждающим взглядом он выглядел точь-в-точь, как его дядя Венсан, который, обезумев, гонялся по болотам с ружьём за кем-то, кого видел только он один. Неужели он тоже начал сходить с ума? Не может же быть правдой эта дурацкая сказка о том, что их семья проклята?

Эдгар бросил ружьё, переоделся, даже не тронув завтрак, прихватил бутылку рома, сигару, два стакана и свёрнутый в трубочку табачный лист, внутри которого лежали споры папоротника — «чёрная пыль», и направился во флигель.

Дядя Венсан сидел за столом, уронив голову на скрещенные руки. Его отросшие седые волосы спутались, борода скаталась в сосульки, а ногти были сточены в кровь — во время припадков он царапал ими стены. А затуманенный взгляд, казалось, смотрел на какой-то далёкий горизонт. Эдгар подвинул плетёный стул и сел наискосок. Дядя хоть и повернул голову, но уставился на племянника невидящим взглядом, а потом пробормотал:

— Ты кто?

Эдгар наполнил стаканы и поставил один перед Венсаном, а затем раскурил сигару и тоже протянул дяде. При виде выпивки глаза у того блеснули, он вцепился в стакан дрожащими пальцами и жадно отхлебнул, а затем, выхватив сигару из рук племянника, судорожно затянулся.

— Ты видел её? — спросил Эдгар негромко. — Ту-что-приходит-по-ночам? Кто она такая?

Некоторое время Венсан сидел молча, лишь выпуская клубы дыма и раскачиваясь на стуле. То ли от рома, то ли от сигарного дыма, но его взгляд стал понемногу проясняться. Эдгар достал табачный лист с «чёрной пылью» и, развернув, положил перед собой на стол. Глаза дяди тут же цепко ухватились за него.

— Я дам тебе это, если ты расскажешь, кто она. Ты ведь это знаешь?

— Она и к тебе приходила? — внезапно спросил Венсан, криво усмехнувшись, и его лицо всё перекосилось, словно от судороги. — Значит, и ты скоро окажешься здесь. На моём месте.

— Кто она? — снова спросил Эдгар. — Зверь? Или человек? Её можно убить?

— Она — сама тьма, — хрипло произнёс дядя, — а разве можно убить тьму? Она будет приходить снова и снова, пока не высосет всю твою душу…

— Так кто она на самом деле? Это зверь? Или человек? — снова переспросил Эдгар, чуть пододвинув табачный лист.

Глаза дяди не отпускали маленькую горку чёрной пыли, следя за медленным движением пальцев племянника.