И имя… Анхесенатон… «дочь царя от плоти его, любимая им, Анхесенатон, рождённая великой женой царя, любимой им Нефер-Неферу-Атон-Нефертити, живи она вечно, вековечно». Да, такое имя было у меня в детстве. Именно во славу Солнца – Атона и назвал меня отец Эхнатон. Фараон, отвергнувший всех богов, кроме одного. Мой муж!

Всё верно. Первым браком моя предшественница была замужем за своим отцом, как и ещё пять её родных сестёр. Хотя замужество для неё и троих младших было чисто номинальным, что не скажешь о двух старших. На момент смерти Эхнатона Анхесенатон было примерно лет десять. Почему примерно? После того, как сбривали «локон юности», дни рождения справляли только фараонам! В общем, сколько бы ни было, но время «Первой Крови» ещё не наступило, посему на ложе к мужу она не допускалась, живя с матерью в Северном дворце.

Да, настроения воспоминания не добавили. А вот желание опорожнить желудок от только что съеденного – весьма. И не от осознания такого кровосмесительства. То, что фараоны брали в жены сестёр и дочерей, не было для меня секретом. Просто процесс проявления знаний до сих пор был довольно болезненным.

Сам Эхнатон, отчаявшись получить от «любимой жены» сына, уже давно охладел к ней. Многочисленные жёны тоже разрождались девочками. Ходили слухи, что фараон, дабы увеличить мужскую силу, брал на ложе даже юношей. Но и это не помогало.

А вспомнилась мне Макетатон. Вторая из старших сестёр, которая в после пролития «первой крови», была отправлена к мужу. Забеременела она через пару месяцев, как её отправили в царский дворец. Но при родах умерла, разродившись мёртвой девочкой. Она была ещё так юна.

Самой старшей из сестёр, можно сказать, повезло. Она так и не забеременела за несколько лет жизни с фараоном. Её впоследствии отдали в жёны Сменхкаре, ставшему в последние годы жизни отца его соправителем. Преемственность, однако.

Встряхнула головой, старательно ограждаясь от причиняющих боль воспоминаний. Не сейчас. Вон как побледнела хозяйка, а Пия наливается яростью.

– Всё со мной хорошо, няня, – произнесла тихо, пока та не высказала чего-то ненужного, – посмотри на раба. Он в порядке. Я просто ещё не отошла от вчерашнего.

Женщина стала успокаиваться, даже извиняюще улыбнулась хозяйке.

– Я бы хотела побыть одна, – сообщила, отдышавшись. – У тебя, Субира, наверняка много дел. А ты, Аапехти, останься и помолись со мной.

Все вышли, даже рабыни, сидевшие на коленях у стен. Только два чернокожих воина молчаливо остались стоять у двери. Вот и телохранители проявились.

Мы со жрецом довольно долго сидели в тишине, пока я вытирала холодный пот своим траурным одеянием.

– Что случилось, госпожа? – настороженно и тихо спросил он, оказавшись рядом.

– Воспоминания этого тела. Кроме того, что они причиняют физическую боль, так ещё и то, что я осознаю, печалит мою душу.

– Да, моя царица, вы много пережили, но ваше юное Ка…

– Ты считаешь мою Ка новорождённой?

– Так сказала Бастед...

– Хм… знаешь ли ты клятву, которую никогда не сможешь нарушить? Сможешь ли поклясться, что никому не откроешь того, что я тебе расскажу?

– Чтобы моя Ка никогда не вошла в скрытую дверь и не оживила моего Сах, госпожа! – воодушевлённо проговорил мужчина, приложив руку к сердцу.

– Так знай, Аапехти, моя Ка прожила долгую жизнь в другом теле, прежде чем богиня принесла меню сюда. Я должна была уже разменять пять десятилетий, но не в этом времени.

– О чём вы говорите, моя царица?

– Ты не поверишь, но моё Ка рождено три с половиной тысячелетия вперёд.