Тучный геолог подал вес тела вперед и встал со стула. Все это время черный кусок тороса лежал у него на коленях. Сейчас он держал его в руке.

– Вот, – Гена поднял над головой неизвестное науке вещество.

– Это что? – спросил один из техников.

– Это вы на улице нашли? – спросил врач.

– Я отрезал лазером кусочек от кристалла, – сказал геолог.

– Почему он черный? – спросил программист.

– Почернел, – сухо ответил ему Гена.

– Я считаю, что зеркальные структуры как-то связаны между собой, – сказал Еврин. – Что я имею в виду? Вся эта зеркальная материя является одним целым. Вы спросите – чем «целым»? Понятия не имею. Но похоже на то, что в этой субстанции протекают какие-то процессы, делающие ее светоотражающей, то есть зеркальной, и, как только мы отсоединили фрагмент от общего целого, связь нарушилась и в этот фрагмент перестало поступать нечто… не знаю что… какие-то токи, какая-то энергия, позволяющая веществу быть зеркалом. После того, как Гена отрезал кусок, этот кусок стал поглощать свет практически полностью. Сейчас мы смотрим на черный осколок, но мы не видим его. На самом деле мы видим лишь ситуацию вокруг него и за счет этого можем обнаружить это идеально черное тело. Понимаете, о чем я? Свет не отражается от этого объекта, следовательно, объект невидим для нашего глаза.

– Какие можно сделать выводы? – спросил Храмов.

– Планета не случайно покрыта светоотражающим веществом. Да не просто светоотражающим, а светоотражающим при определенных условиях – под условиями я имею в виду этот самый неизвестный нам ток. Иначе говоря, было два целенаправленных действия, чтобы покрыть планету зеркалами. Первое действие – покрыть ее твердой материей, которая в своем естественном состоянии не отражает свет. Второе – пустить по этой материи некую энергию, меняющую ее поглощающее свет свойство на противоположное, то есть на отражающее. И все это в мире, где нет излучения. Зачем зеркала там, где нет света? Это выглядит очень странно. Все равно что носить с собой зонт от дождя там, где не существует воды в принципе.

– Но ведь раньше тут были звезды, а значит, было и излучение, – заметил Толя.

– Все верно, но невообразимое количество триллионов лет прошло с тех пор. Зачем кому-то или природе поддерживать эту зеркальную структуру целую вечность? Очевидно, что на это идет какая-то энергия, без которой все почернеет так же, как и отрезанный фрагмент. Никакая эволюция и никакой разум не будут так себя вести без причины.

– Откуда может браться эта энергия? – спросил Храмов.

– Я думаю, что все ответы лежат глубоко под поверхностью Тихой Гавани, – заявил Еврин.

– Может ли этот зеркальный биом, да простят меня биологи за это выражение, оказаться формой жизни? – спросил Пельчер. – Ведь это выглядит так, будто от дерева оторвали листок, который вскоре начал умирать.

– При рассмотрении фрагмента в сканирующем микроскопе мы наблюдаем углеродную атомную структуру, такую же, как у алмазов, – сказал Еврин, – это не может быть жизнью.

После собрания все члены команды поужинали. Толик с Геной смели свою порцию быстрее всех – так им не терпелось отправить лидар в расщелину. Гена даже позабыл, что хотел попробовать испытать фрагмент тороса на предмет компрессионного сжатия под геологическим прессом.

Еврин, держа в руках стакан воды, подошел к столику, где сидели Звезда, Гена и Юля.

– Готовы? – спросил ученый.

– Да, собираемся, – Толик встал из-за стола.

– Я с вами поеду, – произнесла Юля, быстро пережевывая котлету.

Храмов остался на «Гефесте». Как и прежде, он видел на экранах монитора все изображения с камер космонавтов и транспорта. В этот раз поехали на «Бобре» – гусеничном планетоходе, похожим на уазик-буханку, созданном для перевозки людей. «Бобер» мог вместить в себя двенадцать человек и имел закрытую обогреваемую кабину. В данный момент телеметрия на компьютер Храмова поступала с шести источников – с двух камер «Бобра» (с передней и задней) и с камер Толи, Гены, Юли и Альберта Ивановича. Микрофон Максима пока что был выключен.