– Кондолл или Тиндэл – это все равно, – холодно ответил сэр Дэниэл. – Ты попался, и я сильно сомневаюсь в твоей честности. Если хочешь спасти свою шею, напиши мне сейчас же обязательство заплатить двадцать фунтов.

– Двадцать фунтов, мой добрый лорд! – воскликнул Кондолл. – Это безумие! Все, что у меня есть, не стоит и семидесяти шиллингов.

– Кондолл или Тиндэл, – со смехом сказал сэр Дэниэл, – я готов принять весь риск на себя. Напиши мне обязательство на двадцать фунтов, я получу с тебя все, что удастся получить, и, по своей доброте, прощу тебе остальное.

– Увы, мой добрый лорд, я не умею писать, – сказал Кондолл.

– Ну что же, – сказал в ответ рыцарь, – ничего не поделаешь. Мне так хотелось пощадить тебя, Тиндэл, но совесть не позволяет… Сэлдэн, отведи вежливо этого старого ворчуна к ближайшему вязу да повесь его там понежнее за шею, чтобы я видел, когда буду проезжать мимо… Доброго пути вам, славный Кондолл, милый Тиндэл! Вы на всем скаку въедете в рай. Доброго вам пути!

– О лорд, как прелестны ваши шутки! – льстиво ответил Кондолл и заставил себя улыбнуться. – Вам подобает требовать, а мне подобает подчиняться, и я, несмотря на все мое неумение, попробую написать обязательство.

– Друг, – сказал сэр Дэниэл, – теперь ты напишешь на сорок фунтов. Полно! Ты хитер, и имущество твое стоит не семьдесят шиллингов… Сэлдэн, последи, чтобы он все написал как следует и чтобы подпись его была правильно засвидетельствована.

И сэр Дэниэл, самый веселый рыцарь в Англии, хлебнув теплого эля, со смехом откинулся на спинку стула.

Мальчик на полу шевельнулся, сел и испуганно оглядел комнату.

– Ступай сюда, – сказал сэр Дэниэл; и, когда мальчик, повинуясь его приказанию, встал и медленно подошел к нему, он снова откинулся назад и громко расхохотался. – Клянусь распятием! – крикнул он. – Какой крепкий мальчишка.

Мальчик покраснел от гнева, и в темных его глазах сверкнула ненависть. Теперь, когда он стоял, трудно было определить его возраст. Лицо у него было свежее, как у ребенка, но выражение лица было уже не детское; телом он был необычайно тонок и ходил несколько неуклюже.

– Вы позвали меня, сэр Дэниэл, – сказал он, – для того, чтобы посмеяться над моим печальным положением?

– А почему не посмеяться? – спросил рыцарь. – Будь добр, разреши и мне посмеяться. Если бы ты мог видеть себя, ты первый бы расхохотался.

– Когда вы будете платить за все, вы заплатите и за это, – сказал мальчик, густо краснея. – А пока смейтесь сколько вам угодно!

– Не думай, что я насмехаюсь над тобой, добрый братец, – ответил сэр Дэниэл, перестав смеяться. – Это только шутки, вполне дозволенные между друзьями и близкими людьми. Я устрою твой брак, получу за него тысячу фунтов и буду очень тебя любить. Правда, я завладел тобой несколько грубо, но другого выхода не было… Однако отныне я буду служить тебе от всего сердца. Ты станешь миссис Шелтон… нет, леди Шелтон, клянусь небом, потому что мальчик далеко пойдет. Вздор! Нечего стесняться честного смеха, смех разгоняет печаль. Дурные люди никогда не смеются, добрый братец… Почтеннейший хозяин, дай поужинать моему братцу, мастеру Джону… Садись, дорогой, и кушай.

– Нет, – сказал Джон, – есть я не стану. Вы вовлекли меня в грех, и мне нужно подумать о своей душе… Добрый хозяин, будь любезен, принеси мне кружку чистой воды. Ты очень обяжешь меня своей любезностью.

– Ты получишь отпущение всех своих грехов, черт побери! – крикнул рыцарь. – Исповедуешься, и делу конец. Не беспокойся об этом, ешь.

Но мальчик был упрям; он выпил чашку воды, завернулся в свой плащ, сел в дальний угол и мрачно задумался.