– З-з-здр-рась… Константин Эдуардыч…

– Здравствуйте, – весело отозвался Иващенко, махнул рукой девушкам и отправился к гардеробу для преподавателей.

Как только он отошел на приличное расстояние, Ольга вцепилась в локоть Майи и зашипела ей в ухо:

– Это что такое происходит? Зачем Иващенко к тебе с утра приставал?

– Он не приставал, Ольга… – улыбаясь, отозвалась Майя.

– Что-то улыбка у тебя больно идиотская! К чему бы это?

– Вовсе она не идиотская!

– А какая?

– Счастливая!

– Да? – Ольга измерила глазами подругу и потребовала: – А ну-ка с этого места поподробнее!

– Ну… я даже не знаю, как начать…

– Я тебе помогу! Тебя позвала Эмма Ивановна, ты пришла к Иващенко… И что дальше?

– А дальше… ты не поверишь… он подарил мне букет бордовых роз… с такими длинными стеблями…

– Голландских?!

– Ну… не знаю… Может, и голландских… В общем, очень красивых!

– Подарил?

– Да!

– Просто так?!

– Нет…

– А как? Слушай, Маха, почему из тебя надо все клещами вытаскивать? Колись, что у тебя за шашни с химиком!

Майя опять счастливо улыбнулась и ответила:

– У нас не шашни… У нас… любовь…

– Да ладно…

– Странно, что ты не веришь, хотя видела, что мы вместе пришли в институт!

– То есть, ты хочешь сказать… – И Ольга охнула, закрыв рот ладошкой.

– Я хочу сказать, что мы провели ночь вместе! – Выпалив это, Майя вдруг испугалась своей откровенности и доверительно попросила: – Только ты никому об этом не говори, ладно? Ну… пока…

– Не скажу, конечно, но… Слушай, так между вами все было? – Ольга сделала такое ударение на слово «все», что было совершенно ясно, что конкретно она имеет в виду. Майя решила, что не будет ничего плохого, если она слукавит, а потому коротко, но многозначительно ответила:

– Да.

У Ольги опять так же расширились глаза, как в тот момент, когда на крыльце института она увидела Майю с преподавателем. Макеева огляделась вокруг, не увидела никого, кто мог бы прислушаться к их разговору и спросила:

– Ну… и как?

– Что как?

– Как… сам процесс? Тебе понравилось?

Майя смутилась, поскольку поняла: придется врать дальше. Сказать, что ей не понравилось, значило бы уронить в глазах подруги Константина Эдуардовича, и потому она ответила:

– Это… это было волшебно…

– Да? – с сомнением произнесла Ольга. – А вот Лариска Кузнецова из параллельной группы говорила, что все это противно и больно!

– С кем попало, наверно, действительно, противно, а у нас… чувства… – сразу нашлась Майя, посмотрела на настенные часы и выдохнула: – Мы же сейчас опоздаем, Олька! Еще ж на четвертый этаж пилить!

– И когда они только лифт установят! – выкрикнула Макеева, устремляясь вслед за подругой к лестнице.

– А никогда! Здание ж старое! Для лифта просто нет места! И потом – лестницы – это вертикальный стадион! Слыхала?

Тяжело пыхтящая Ольга отвечать не стала.

Уже на лекции Макеева подвинула к подруге блокнот, где было написано:

«А как же Измайлов?»

Майя написала под этим вопросом:

«Никак. Я же говорила, что можешь забирать его себе.»

«Я помню. Просто уточнила. А то Глеб все время спрашивает о тебе.»

«А ты скажи, что я уже занята!»

«Я, пожалуй, погожу говорить. Твой Иващенко – не вариант, и ты скоро это сама поймешь.»

«Почему вдруг не вариант?!»

«Да потому что на нем взгляду не за что зацепиться! Серый, как мышь!»

На это возмущенная Майя особенно размашисто написала:

«Если ты еще хоть раз скажешь или напишешь про него одно дурное слово, то я перестану считать тебя подругой!»

«Что, все так далеко зашло?» – не отставала Ольга.

«Да!»

«Слушай, а может, ты уже беременная?»

Майя ничего на это отвечать не стала, только покрутила пальцем у виска, но Макеева угомониться никак не могла и опять написала в своем блокноте: