– Пожалуй, мы пройдемся, – изрек Ардашев и повернулся к официанту. – Возьми, любезный, сдачи не надо, – он протянул две рублевые купюры. В этот момент литератор сделал вялую попытку вынуть бумажник, но адвокат жестом остановил его:

– Нет-нет, позвольте мне. Сожалею, но нам пора – у нас запланирована встреча в конторе одного местного комиссионера по купле-продаже недвижимости. Он обещал помочь с приобретением дач. Его фамилия Ненароков. Не слыхали о таком?

– А как же! Говорят, у него самый высокий куртаж, но зато имеется приличный штат собственных агентов. Ну, не буду вас больше задерживать. Искренне рад знакомству. Культурные люди в наше время – точно алмаз на пыльной дороге, – подобострастно пролепетал Сорокопятов. – Смею откланяться.

– Надеюсь, еще увидимся, – попрощался Клим Пантелеевич и вместе с доктором зашагал к Александровскому скверу.

Прогулка по набережной доставляла Ардашеву наслаждение. И дело было не только в теплой весенней погоде, обилии цветущих деревьев, нескончаемом клекоте чаек или шуме морского прибоя. Просто было интересно наблюдать за окружающими. Отчего-то вспомнились слова Чехова о Ялте как о помеси «чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным». Интерес представляла и местная беззаботная публика. Кого тут только не было! Барышни с кавалерами, толстосумы, жаждущие развлечений, и одинокие «охотницы за счастьем», приехавшие в надежде подыскать себе ухажера хотя бы на несколько дней. Кажется, что все здесь пропитано весной и любовью. Дух этого чеховского адюльтера словно витал вокруг. Вот и чайки-хохотуньи кричали об этом, и море шумело как-то по-особенному. А местные дамы, похоже, были не прочь хоть на миг почувствовать себя той самой, любимой и обожаемой Анной Сергеевной. Только вот московских банкиров на всех не напастись.

– А вы не находите, Клим Пантелеевич, что здешний bеаu monde значительно отличается от того, что мы встречали в Кисловодске? Там, на водах, все делали вид, что приехали поправить здоровье, здесь же в основном лечатся только чахоточные больные. Остальные – лениво и откровенно бездельничают…

– Скажите, доктор, а далеко ли нам еще до этой самой конторы?

– Как мне объяснили, это примерно минут двадцать пешком… Может, наймем извозчика?

– Ни в коем случае. Неспешный променад полезен для здоровья, – проговорил Ардашев, и неожиданно его взгляд выхватил из людского потока человека в котелке и с тростью, который, вероятно, куда-то спешил. Незнакомец остановился у чистильщика обуви, оглянулся, но едва забегали проворные щетки по его правой туфле, как он бросил монетку и вновь заторопился. Однако саженей через десять он принялся разглядывать витрину магазина модной мужской одежды. «Надо же, – удивился Клим Пантелеевич, – будто проверяет, нет ли за ним хвоста. Нервничает. Не иначе как беглый анархист-коммунист. И каким ветром занесло в Ялту этого революционера?»

Рука присяжного поверенного невольно опустилась в карман, где покоилась коробочка монпансье «Георг Ландрин». Но размышления адвоката внезапно прервал паровой гудок – у мола разворачивался, охая и кряхтя, однотрубный теплоход, вернувшийся из Феодосии. На его черном теле красовалась надпись: «Князь Потемкин». Нижегородцев тоже замедлил шаг, завороженно разглядывая стальную, дышащую паром махину.

«Да… – Ардашев вновь нащупал убежавшую нить мыслей, – анархисты, коммунисты, социалисты-революционеры… Какая разница? Такого человека загубили! – горестно вздохнул он, вспоминая прошлогоднее покушение на статс-секретаря Столыпина. – А вот пострадавшему артисту Берглеру повезло – жив остался! Да еще и пособие назначили – десять тысяч». Клим Пантелеевич вновь скользнул взглядом по набережной, пытаясь отыскать того странного типа, но его уже и след простыл. Адвоката не покидало ощущение, что походка этого человека ему кого-то напоминала, но кого именно, он вспомнить не мог. «Жаль, лица не разглядел», – с горечью пробормотал он и положил под язык прозрачную конфетку.