Крайне опасные и тяжелые путешествия по заданиям своего ЦК Николаевскому приходилось предпринимать в эти годы неоднократно. Пожалуй, несколько преуменьшая невзгоды, которые приходилось при этом преодолевать ему лично, он вспоминал в одной из своих публикаций:

«В 1918–1920 гг. пришлось исколесить Россию вдоль и поперек (между Петроградом – Тифлисом и Владивостоком) и многократно переправляться через разные фронты гражданской войны… В июле 1918 г. я был послан ЦК в Архангельск, где арестами была разбита партийная организация. Проехать оказалось невозможно, и я принужден был вернуться в Москву. Вскоре после этого в Архангельск поехал архангельский уроженец, гласный тамошней городской думы социал-демократ Папилов. В пути он был арестован большевиками и расстрелян. В середине августа того же года я выехал по партийному поручению в Самару и Сибирь. Фронт переходить приходилось нелегально. Мне этот переход удалось совершить без особых приключений. Но видный эсер В.О. Флеккель, который ехал тем же путем и одновременно со мной, был арестован большевиками и расстрелян в Казани. Число таких примеров можно было бы значительно увеличить»[207].

Летом 1920 г., уже, по-видимому, будучи членом ЦК меньшевистской партии, Борис Иванович совершил поездку в Донскую область и Закавказье для ознакомления с положением на местах и оказания помощи в урегулировании местных политических споров и конфликтов, столь характерных для меньшевистской среды. Ему, в частности, было поручено устранить раскол в ростовской организации, опираясь на резолюции апрельского совещания ЦК РСДРП. О результатах своей работы, не увенчавшейся успехом, он информировал ЦК. Но доверия ЦК Николаевский не утратил, и рассмотрение вопроса о положении дел в Закавказье по решению ЦК от 4 июня 1920 г. было отложено до возвращения оттуда Николаевского[208], что свидетельствовало о его авторитете в партии.

Руководство меньшевистской партии не было единым, в его ЦК происходили острые дискуссии между правыми, решительно отвергавшими какие-либо формы сотрудничества с большевиками, и левыми, считавшими возможным сотрудничество, в частности, в деле защиты «республики» от тех, кого они считали «буржуазно-монархическими силами» (к примеру, Колчака и Деникина). Николаевский принадлежал к своего рода «левому центру», то есть разграничивал внешнюю и военную политику большевиков (здесь он был на их стороне) и внутреннюю политику (которую он решительно осуждал). Примерно такой же позиции придерживались видные партийные деятели – Ю.О. Мартов (стоявший на наиболее просоветских позициях) и Ф.И. Дан, относившийся к советской власти более критично.

В работе, написанной через много лет, Борис Иванович позитивно оценивал курс руководителей ЦК, сложившийся в 1918 г. и сохранявшийся с некоторыми модификациями до окончания Гражданской войны: «Политически оправдывая то настроение глубокого недовольства, на базе которого вырастали восстания против большевиков, из соображений политической целесообразности и руководствуясь своей общей оценкой перспектив развития русской революции в случае, если раскол между идущими за большевиками и антибольшевистскими слоями демократии будет закреплен, руководители ЦК решительно отвергали всякое участие партии в попытках вооруженной ликвидации большевистской диктатуры»