Мы работали в разных отделах управления, хотя частенько пересекались и болтали о всякой всячине, от модных фасонов сумочек до классической оперы. Не закадычные подружки, но хорошие знакомые. Моим единственным настоящим другом была Зéя, инго, принадлежавшая ещё моей бабушке. Когда бабушки не стало, Зея переселилась к нам. После смерти родителей она заменила мне семью. Вела хозяйство, вязала толстые шерстяные носки и варежки, постоянно мурлыкала под нос незамысловатые песенки. Готовила традиционную для степей еду, крохотные полупрозрачные лепёшки с различными начинками. Полное блюдо этих лепёшек, от которого исходил невероятно аппетитный запах, всегда встречало меня на кухне. В начале осени Зеи не стало.

– Слишком тоскливо возвращаться в пустой дом. Особенно сейчас, когда всё завалило снегом. Никуда не выйти, скучаешь в четырёх стенах. Так хотя бы рядом будет живое существо.

Патриша понимающе кивнула.

– Ты уже определилась с породой?

– Остановилась на северных шéнах. Милахи, и охранники из них хорошие.

– Отличный выбор, – одобрил Джи. – Только брать собаку на рынке рискованно. Цены там ниже, зато запросто могут подсунуть бракованного или больного щенка. Лучше обратиться в питомник.

– Не с моими доходами, – приуныла я.

– Юли, я с удовольствием одолжу тебе любую сумму, – напомнила Патриша.

У неё, дочери весьма состоятельных родителей, проблем со средствами не существовало. В управлении она служила исключительно из желания доказать, что вполне способна сама себя обеспечить. Это не отменяло дорогостоящих подарков: на восемнадцатилетие отец подарил Патрише двухэтажный особняк в центре Скирона, а мама – инго с архипелага. Джи представлял собой образец мужской красоты – высоченный широкоплечий блондин с идеальной фигурой, бронзовой кожей и глазами цвета морской волны. Полагаю, таким образом родители хотели удержать излишне влюбчивую дочь от опрометчивого раннего брака. Затея вышла им боком: к двадцати пяти годам Патриша не обзавелась мужем и втайне от отца и матери подала документы о признании Джи полноправным гражданином империи.

– Спасибо, Пат, но я предпочитаю жить по средствам, – вежливо отказала я.

Центральный городской рынок поражал разнообразием товаров. Единственное место в Скироне, где можно было свободно продать и купить что угодно, от костяного фарфора династии Варéш до тропических рыбок с Юá-Тамуá. Оформляй документы, плати налог и торгуй сколько душа пожелает. Животные располагались в самом конце, сразу за развалами с ношеной одеждой. В помещениях исправно работали климатические установки, тёплый чистый воздух позволил снять шапку и расстегнуть ворот. Мы прошли мимо клеток с надменными породистыми кошками и котятами, миновали экзотических питомцев вроде карликовых свинок и сонных удавов и добрались до собак. Шенов продавали отдельно. Мохнатые белоснежные и добродушные псы размерами с телёнка привлекали в основном зевак, нежели покупателей, и немудрено. За полугодовалого щенка просили двадцать пять тысяч реáлов, трёхмесячные стоили от тридцати до пятидесяти тысяч – половину моей зарплаты.

– Смотри, какая прелесть! – Патриша потянула меня в сторону корзинки, из которой выглядывали умильные пушистые мордочки.

– Прекрасный выбор, льена! – встрепенулся продавец. – Всего сорок тысяч, и с готовыми документами! Будущие чемпионы, от золотых медалистов!

– Я не могу отдать все имеющиеся деньги за собаку, – торопливо зашептала я на ухо Патрише. – До зарплаты ещё две недели, а понадобится заплатить ветеринару и купить специальный корм, и лежанку, и собачьи игрушки…