– Да, сэр, – сказал мальчик из-под «студебеккера» пятьдесят пятого года, пытаясь затянуть новый шланг радиатора.

– Ты знаешь, что они затевают? – спросил Рансибл.

– Наверное, это вечер, когда они собирают все газеты в городе.

– Это было в прошлом месяце, – возразил Рансибл, – и они делают это днем.

Две машины из города проехали мимо станции. Он посмотрел им вслед. Разнорабочий Билл Конли. За ним Кейт Эйсмейсон на своем «форде», владелец молочного ранчо в нескольких милях к северу от города.

– Через минуту все будет готово, мистер Рансибл, – сказал мальчик, – простите, что задержал вас.

Рансибл подумал, что это не страшно: все равно он вечером никуда не пойдет, и продолжил смотреть на машины, паркующиеся у Холла. «Главное общественное событие в этом районе, – подумал он. – Если бы меня спросили: пойду ли я? Вступлю ли в клуб? Нет, даже за миллион долларов нет».

Следующей проехала маленькая красная спортивная машина. Все верно, сказал он себе. Домброзио – член клуба, и не рядовой, а какое-то официальное лицо. Он обязательно будет участвовать. Докажи, что ты мужчина, вступив во все мужские клубы… будь таким, как все. Спортивная машина завернула за угол. Он увидел внутри нее не одного человека, а двух. За рулем сидела Шерри Домброзио, Уолт ехал рядом.

– Они теперь принимают женщин? – спросил он механика.

Спортивная машина остановилась у Холла. Дверь открылась, и Уолт вышел. Шерри развернула машину и уехала. Вскоре она миновала станцию Шеврон и поехала вверх по дороге к дому. Присев, Рансибл спросил:

– Как так получилось, что миссис Домброзио возит его на собрания?

– А вы не читали в газете про него?

– Нет, – ответил Рансибл. Он был едва знаком с парой, которая издавала «Каркинез Ньюз», и давно не читал эту четырехстраничную газетку, разве что размещал в ней объявления.

Мальчик вылез из-под машины и сел.

– Вы не знаете, что мистера Домброзио поймали за вождением в нетрезвом виде в позапрошлом месяце? Прямо здесь, в городе?

– Слышал об этом.

– Департамент транспортных средств лишил его прав на вождение.

– Не может быть!

Мальчик кивнул.

– А они могут это сделать?

– Конечно. Это часть их программы по борьбе с пьяными водителями. Они лишили его прав на шесть месяцев. Поэтому теперь жене приходится его возить.

– Но он работает в Сан-Франциско!

– А Департаменту транспортных средств до этого какое дело? Они строгие.

– Как он добирается до работы?

– Она его возит, – сказал мальчик.

– Она ездит туда два раза в день?

Это казалось невозможным.

– Нет, – мальчик вскочил, – она остается в городе. С вашей машиной я закончил.

– Как неудачно, – сказал Рансибл, пока мальчик выписывал квитанцию, – потерять права, когда тебе нужно ездить в Сан-Франциско.

– Они строгие, говорю же. И плохо-то в основном жене. Он-то легко отделался и получил шофера.

– Но куда бы он ни захотел поехать, она должна его отвезти.

– Ага. Если только он не хочет нарушить закон. Если его поймают, ему больше никогда не дадут права.

– Это того не стоит, – решил Рансибл.

– Нет. Думаю, нет.

Держу пари, что он винит меня, думал Рансибл, подъезжая к дому. Но возможно, Домброзио так и не узнал, кто вызвал полицию. Но он ведь знает, что обычно полицейские машины не бывают в этом районе, разве что по выходным.

«Должен ли я испытывать чувство вины? – спросил он себя. – Стыдиться, потому что у этого гада хватило ума сесть за руль пьяным?» Боже мой, каждый раз, когда включаешь радио, оттуда кричат: если выпил, не садись за руль, а если ты за рулем, не пей. Ему некого винить, кроме себя; он должен взять на себя ответственность за собственные поступки.