Из соседей Шишковских по подъезду Гуров почти никого не застал дома. Что, в общем-то, было неудивительно. День был субботний, и многие уже успели выйти из дому – кто-то уехал на дачу, а кто-то ушел в магазин или просто прогуляться. Май в этом году выдался на удивление теплым и солнечным. Гуров вышел во двор и огляделся, прищурившись. После сумрачного подъезда солнце показалось ему таким ослепительно-ярким, что он невольно пожалел, что не прихватил из дому темные защитные очки. Какой-то молодой и хорошо одетый мужчина неподалеку от него торопливо докуривал сигарету, стоя возле урны.

– Вы живете в этом подъезде? – спросил его Лев Иванович.

– Да, а что? – сухо ответил мужчина и с подозрением посмотрел на Гурова.

Лев Иванович кивнул и достал удостоверение.

– Уголовный розыск, – сказал он и спросил: – На каком этаже вы живете?

– На четвертом, – нервно ответил мужчина и оглянулся. – А что, собственно, случилось?

– Вчера вечером на пятом этаже были убиты ваши соседи. Шишковские. Вы их знали?

– Ирину Николаевну убили?! – мужчина ошарашенно посмотрел на Гурова. – Конечно же, я знал и ее саму, и мужа. Они у нас личности знаменитые. Она документалист, а он… Писатель, кажется, или что-то в этом роде.

– Да, что-то в этом роде, – отозвался Гуров. – Я могу с вами поговорить? У вас найдется несколько свободных минут?

– Да, пожалуйста. Вот только оставлю эти сумки в квартире и спущусь. Мы сегодня гостей ждем, продукты вот кое-какие купили… Жена с дочкой в парикмахерской остались, а меня домой отправили. – Мужчина кивнул на тяжелую сумку, которую держал в руках.

– Хорошо, я вас тут подожду.

Лев Иванович огляделся и, увидев неподалеку лавочку, направился к ней. Мужчина вернулся через пару минут и тоже сел рядом. Он снова достал сигарету, а потом, немного подумав, предложил и Гурову. Тот отказался и спросил:

– Как мне к вам обращаться?

– Долгих Игорь Филиппович, – протянул тот руку для пожатия.

– Лев Иванович, – представился Гуров. – Вы хорошо Шишковских знали?

– Да как хорошо… Соседи и соседи. Здоровались всегда, если встретимся, про погоду и обо всяких глупостях иной раз словом с ними перемолвишься, вот и все знакомство. Хотя если честно сказать, то я Ирину Николаевну и ее мужа давно знаю – с ранней своей юности. Они в этот дом переехали, когда у них сын еще маленьким был. Елизаром его звали. Да и я тогда еще пацаном, можно сказать, считался. Мои родители с Шишковскими сильно дружили.

– А вы с Елизаром тоже дружили? – спросил Гуров.

– Не, какое там! Он меня лет на четырнадцать младше. Какая уж тут дружба-то, – рассмеялся Долгих. – У меня свои интересы и друзья были. Да я в квартире у Шишковских только пару раз всего и бывал-то. Когда они только переехали и когда сына хоронили. Из вежливости, по-соседски, значит.

– Ясно. Значит, и Антонину, их приемную дочку, вы тоже плохо знали?

– Отчего же плохо? Хорошо я ее знал. Лучше, чем Елизара. У меня ведь тоже дочка есть ее возраста. Я рано женился, – добавил он и улыбнулся Гурову хорошей и доброй улыбкой. Сразу было видно, что в семейной жизни он счастлив и о ранней женитьбе нисколько не жалеет. – Моя Юлька с Тоней в одном классе учится.

Улыбка вдруг сползла с его лица, и он серьезно и даже несколько испуганно, словно до него только что дошло, что произошло с его соседями, спросил:

– А Тоня? Ее тоже убили?

Гуров ответил не сразу, он смотрел на кончик недокуренной сигареты Долгих и молчал, но потом все-таки проговорил:

– Нет. Вернее, я не знаю. Во всяком случае, ее тела в квартире не обнаружили. Она… Девочка пропала, и мы не знаем, что с ней. Скажите, а ваша дочка, если она дружила с Тоней, не может быть в курсе, куда или с кем Тоня могла уйти из дома?