. Лишь в середине – второй половине 2000-х гг. в РФ появились весьма сдержанные позитивные официальные высказывания о возможности использования китайского опыта в отдельных областях реформируемой экономики. Другими словами, по крайней мере вплоть до недавнего времени, в России имело место явно политизированное и/или идеологизированное восприятие рыночных хозяйственных преобразований и роли в них государства в Китае.

Весьма показательны в этом плане и оценки рассматриваемой китайской модели экспертами такой авторитетной международной организации, как Всемирный банк, эволюционировавшие по мере развития и/или радикализации рыночных реформ в КНР.

Так, уже в 1990-е гг. советник ВБ А. Кейдель считал, что хотя «экономические лидеры материкового Китая рассматриваются как «практики» в их проектировании реформ и реформаторской политики, но за их практичностью лежит теоретическая схема понимания того, как работает экономика вообще и китайская в частности… Эта схема экономической теории предстает комбинацией из марксистского, советского и кейнсианского подходов и принципов конкурентного рынка». Пусть, по его мнению, она пока и не представляет собой «четкого синтеза» этих элементов, но «выглядит скорее как быстрый поток, на который воздействуют как политика, так и экономический опыт» (цит. по [67, с. 116–117]).

В 2000-е гг. позитивность оценок китайской модели ГРЭП Всемирным банком существенно возросла. При этом на примере Китая неоднократно подчеркивалась важность для эффективного строительства современной рыночной экономики не только тех или иных национальных исходных условий («социалистическая» и/или развивающаяся страна и т. п.), но и качества национальной политической элиты, степени ее ориентации на рыночные реформы и реальной способности к их осуществлению (см., например: [103, с. 331]).

В 2010-е гг. по мере возрастания роли Китая в мировой экономике конструктивное сотрудничество китайских реформаторов со Всемирным банком выходит на качественно новый уровень, что наиболее наглядно проявилось, на наш взгляд, в совместной разработке экспертами ВБ и специалистами Комитета по развитию и реформе Госсовета КНР долгосрочного прогноза социально-экономического развития Китая до 2030 г.

В данном прогнозе, в частности, провозглашается и обосновывается цель строительства в КНР к указанному сроку «современного, гармоничного и созидательного высокодоходного общества». Среди приоритетов такого общества названы:

1) улучшение качества экономического роста при продолжении роста доходов населения;

2) достижение сбалансированного и устойчивого роста, совместимого с реалиями рыночной экономики;

3) усиление инноваций и креативности;

4) полное раскрытие человеческого потенциала Китая (включая индивидуальный потенциал личности, мелкого и среднего бизнеса и т. д.);

5) повышение роли рынка, власти закона, общественных ценностей и высоких моральных стандартов [49, р. 18–20].

Подводя итоги настоящей главы, можно сделать следующие основные выводы и обобщения.

Во-первых, эволюция китайской модели государственного регулирования экономики и предпринимательства в период существования КНР – это прежде всего функция в той или иной степени радикальной трансформации отношений собственности на условия и результаты производства.

Во-вторых, в качестве основных этапов данной эволюции и их ключевых характеристик можно назвать:

1) период «новой демократии» (конец 1940 – середина 1950-х гг.): государство как «регулятор отношений между трудом и капиталом» в условиях смешанной экономики и приоритетной поддержки формирующегося госсектора