— Спрошу, — тетка согласно кивает, — у тебя же куча проблем, девочка. Ты только-только устроилась на работу. И что ты будешь с ней делать? На что будешь жить? Платить долги? Содержать квартиру? Ребенок — это очень дорогое удовольствие. А у тебя даже мужа нет! 

— Бесспорно, — я застегиваю верхние пуговицы легкой куртки и с досадой замечаю, что на груди она сходится еще хуже, чем раньше, — но я с этим сама как-нибудь разберусь.

— Как-нибудь?

— Мне пора ко врачу, — я игнорирую последний, крайне обвиняющий вопрос, — после я еду на работу.

Да, конкретных идей у меня нет.

Я действительно совершенно не представляю, как и на что буду жить после рождения ребенка. Долг Рафарму платить еще шесть лет и нет, наверное, мне выпишут какие-нибудь каникулы по его выплате, но те каникулы очень сомнительные по сути своей — платить проценты мне все равно будет надо.

Да, я никогда еще в своей жизни не поступала так спонтанно. 

Но время обдумать выходы из моей ситуации у меня еще есть.

А вот на первый скрининг мне опаздывать совсем не хочется. Тем более, что с сегодняшнего УЗИ есть шанс унести первую “фотокарточку” моего ребенка. 

“Мы еще поговорим об этом”, — обещает мне тетка через сообщение в мессенджере.

Вот ведь… А я как раз совершенно не хочу разговаривать на эту тему!

Дебильные препараты железа…

Стоит принять на полчаса раньше или съесть что-нибудь сразу после них, и тошнить начинает в три раза сильнее, чем обычно.

Наверное, если бы не эти чертовы таблетки, я не спалилась бы перед Ангелиной.

И сейчас, сидя в узком коридоре, выдерживая полтора метра социальной дистанции, не ненавидела бы весь мир, потому что отчаянно пытаюсь сдержаться. 

Моя очередь вот-вот подошла.

И мне совершенно не хочется расставаться с завтраком, омлет был вкусненький и питательный, так что, может, мы еще передумаем?

Мой организм передумывать не особенно хочет. Ему плохо, у него внутри бушует настоящий шторм, и завтрак в таких условиях кажется совершенно ненужным балластом. 

В конце концов, я не выдерживаю. Бросаюсь к заветной двери в конце коридора, чтобы выйти оттуда опустошенной, но хотя бы не звереющей от неровного выдоха соседки по очереди в регистратуру.

Конечно же, свою очередь я пропускаю, приходится дождаться, пока выйдет проскочившая вперед меня девчонка и подтвердит недоверчивой, только подошедшей особе, что я действительно тут стояла.

Черт.

Опять захочется есть до обеденного перерыва. 

И ведь нельзя отказаться от этих препаратов железа, я уже успела заценить свой восхитительный гемоглобин, уползший неприлично ниже положенного.

— Ну и как у нас дела, — приветливо улыбается мне Денис Алексеевич. Первая такая улыбка за день, кстати.

— Ну, это вы мне скажите, — моя улыбка выходит довольно нервной, — сегодня скрининг, так ведь? Кровь я сдала вчера.

— Очень радует ваш ответственный подход, — врач одобрительно кивает, — значит, сейчас поглядим. Стелите пеленку, ложитесь на кушетку. Будем смотреть, что там у нас.

Первый скрининг должен показать, есть ли у моего малыша какие-то патологии в развитии, есть ли риски…

— Ну что ж вы так трясетесь, мамочка, — укоризненно ворчит Денис Алексеевич, выныривая из выписок по результатам анализов, — давайте успокаивайтесь, кровь у вас хорошая. 

Мои руки, расстегивающие пуговицы на блузке, мелко, но все-таки заметно подрагивают. 

Я не то чтобы боюсь.

Но волнуюсь — очень сильно.

В голове — не самые благоприятные условия зачатия. Далекий от трезвости мужчина… Да и мой организм сложно было назвать готовым к беременности. 

 Каждый день, каждый визит ко врачу — шанс услышать, что моя беременность идет ненадлежащим путем. Что необходимо её прерывание, потому что дальнейшее вынашивание угрожает моей жизни.