– Вот тут ты и будешь жить. Возможно, долго, очень может быть, даже счастливо, ну а если на огонек заглянет Регинлейв Гримсдоттировна, то еще и весело. – Витиш указал рукой на хулиганистый стол. – Женька, его прежний хозяин, ушел в отпуск и на ближайшие два месяца безвозвратно потерян для коллектива, а свято место, как говорится, пусто не бывает. Давай располагайся, завтракать будем.

При слове «завтракать» Мишкин желудок в предвкушении пищи издал вопль радости. Игорь достал из своего стола электрический чайник, привычно воткнул штепсель в розетку и зашуршал полиэтиленовым пакетом, извлекая наружу пышные булочки, аппетитно пахнувшие домашней сдобой.

– А у меня ничего нет, – печально вздохнул Канашенков. – В моей общаге столовая утром еще закрыта была, а вечером я туда уже не успел.

– И что с того, что у тебя ничего нет? – удивился Витиш. – Что ж теперь, удавиться и не жить? Коли ты со вчерашнего дня голодный, не стой столбом, а налегай на булочки. Поддержи, так сказать, отечественного производителя. А я пока кофейку заварю.

– А что это за музейный экспонат? – указал на «Ундервуд» Мишка, вгрызаясь в очередную булочку. – Я думал, таких уже и не существует в природе. К нему в придачу еще бы дыбу да колодки, так вместе с портретом Лаврентия Палыча, как раз нужный антураж образуется.

– Дыбу, говоришь, колодки… именной топор… – задумчиво и чуточку даже мечтательно закатил глаза Витиш. – Е-е-ех, мой юный друг, все это нам, к сожалению, недоступно. А «Ундервуд», так это Костика Кицуненовича Инусанова агрегат. Он как разволнуется, так когти повыпустит и давай когтями по клавишам долбить. Ни одна клавиатура не выдерживала. Спасибо Кобриной, хоть эту махину нашли.

– Так Костя что?.. Оборотень? – чуть не подавился булочкой Мишка. При мысли, что придется не только регулярно видеть вокруг себя сказочных персонажей, но и работать вместе с одним из них, его волосы встали дыбом, образуя некое подобие нимба.

– Не совсем. Вермаджи[2]. Да ты не переживай, он классный парень, чувства юмора, правда, совсем нет, а так хороший друг и надежный товарищ. Он после обеда появится, вот и познакомишься. Однако не об этом речь. Ты вчера мне сказал, что нелюдь наша для тебя в диковину. Я сразу-то значения не придал, а вечером крепко над этим подумал. И вот что, друг мой Мишка. А расскажи-ка мне свою биографию, да со всеми подробностями…

Поежившись под внимательным взглядом старшего товарища, Канашенков тяжко вздохнул и буквально в полчаса изложил всю историю всей недолгой жизни, уделив особое внимание событиям последних двух дней.

– Однако – сосиски рубль двадцать! – ошеломленно охнул Витиш, выслушав рассказ. – Вот чем мне моя служба и нравится, что каждый день узнаешь что-то новенькое. А дайте-ка, сударь, мне свой бумажник, да и удостоверение в придачу. Хм-м, – озадаченно почесал затылок Игорь, закончив рассматривать содержимое Мишкиного кошелька и документы. – Удостоверения служебные у нас похожи, а вот денюшку подобную мне ранее видеть не доводилось. Даже хорошо, что твоя столовая закрыта была, а то бы притащили тебя к нам как фальшивомонетчика. Как говоришь, школа твоя называлась? ВШМ города М-ска? И у нас такая имеется, поэтому предписание твое да прочие аттестаты у Гримсдоттировны удивления не вызвали. Что же нам теперь с тобой делать-то? Ты сам-то что по этому поводу думаешь?

– Не знаю, – уныло буркнул Мишка, пожимая плечами. – Пока работать буду и думать, как в свой мир вернуться. Чужой я тут, да и не нужен никому… В своем мире я тоже никому не нужен, родители мои уже года два назад умерли, но там хоть все привычное, а здесь я не знаю никого, только хожу да всему удивляюсь. У меня даже деньги не те…