Мария, погладив меня по голове, тихонько сказала:

– Ты будешь жить. Злые духи покинули твое тело. Шаман заманил твою душу обратно. Теперь тебе надо поспать.

Я хотела спросить про Луизу, но Мария опередила меня:

– Ты лежи, а я принесу малышку и приложу к груди. Она уже несколько часов ничего не ела. Но не волнуйся, шаман дал ей отвар, она спала все это время.

После этих слов я крепко уснула. Когда наступил вечер, я открыла глаза и попросилась на воздух, в хижине было очень душно. Джеймс вынес меня наружу. Легкий ветерок освежил меня. Я лежала в гамаке между высокими деревьями и сквозь прикрытые веки видела, как звезды в небе разгораются все ярче.

Я боялась надвигающейся ночи, мне казалось, что именно этой ночью я умру. Я стала панически бояться смерти. Сегодня я уже дотронулась до нее.

Запах дыма от костра тянулся ко мне, и я вдруг возненавидела этот костер, как будто он был причиной надвигающейся темноты. Черные тучи закрыли луну и окутали пространство траурным покрывалом. Чтобы не сойти с ума от страха, нарастающего во мне, я стала прислушиваться к лесным обитателям, просыпающимся от дневного сна, чтобы скитаться ночью по лесу.

Страх отпустил меня как-то внезапно, сознание все еще немного путалось. Вокруг мягкой звездной пылью осыпалась тишина. В просвете чистого неба я заметила падающую звезду и невольно улыбнулась. Я всегда успевала загадать желание, но сейчас мне ни одно не пришло в голову.

Шаман наклонился над моим гамаком. Я почувствовала, как мозолистой рукой он гладит мне лоб и щеки. Он был едва виден во тьме ночи. Я знала, что он сейчас уйдет, и захотела поговорить с ним, но провалилась в сон, так и не узнав, хотел ли он что-нибудь сказать мне.

Мой сон был недолгим. Я почувствовала, что снова вся горю. Меня подкидывало на гамаке. Все мое тело тряслось.

Я ощутила руку Джемса, лежащую у меня на голове. Беззвучно, как лесной дух, он стоял рядом. Ветер унес тучи, закрывавшие луну; ее свет залил нас прозрачной голубизной. На поляне, рядом с моим гамаком я увидела Марию, Кадербхая, Нигиги с ребенком на руках. Все они сидели на стволе поваленного дерева и не сводили с меня глаз.

Подошел шаман и заставил меня выпить теплую горьковатую жидкость. Она мгновенно сбила жар, и с поднимающейся над лесом зарей я опять провалилась в долгий сон. Через несколько часов я проснулась абсолютно здоровой.

– Это была жуткая, непереносимая боль. Не хотела бы я еще раз испытать такое!

– Боль физическая – всегда следствие боли ментальной в прошлом. Не было бы клеток рептилоидов, было бы что-то другое…

– Но что же делать, чтобы никогда не переносить такую боль?

– Надо отпустить прошлое, простить всех, кто причинял тебе физическую и моральную боль. Все боли происходят от непрощения. Есть много людей, которые ведут себя плохо, но прощение очищает обоих: и того, кто прощает, и того, кого надо простить. Только любовь является ключом к счастью.

– Это, наверное, очень трудно?

– Тебе не надо ничего делать, надо просто захотеть простить, и все сработает само. Помни, Вселенная всегда начинает помогать тебе, когда ты выскажешь свое намерение к прощению.

Нас было двадцать человек. Из наших – Джеймс, доктор (единственный из двадцати пяти человек, бежавших с нами с острова рептилоидов, кому удалось выжить в джунглях), Кадербхай, Мария, я с Луизой. Остальные – оставшиеся в живых индейцы: шаман, Нигиги, двое стариков, три женщины с детьми и четверо мужчин. Мы изо всех сил стремились покинуть опасное место, где нас искали враги. Три дня мы молча шагали по лесу неспешным темпом, который задавали старики и дети. Стоило из зарослей донестись малейшему звуку или движению, как женщины замирали на месте, лишь повернув голову в сторону шума. Мужчины мгновенно исчезали в том направлении. Как правило, они возвращались, неся агути, похожего на кролика грызуна, или змею. К вечеру мы делали привал, и добыча готовилась на костре. Дети постоянно были заняты поисками диких плодов.