Припортовый район мог похвастаться множеством харчевен, из открытых дверей которых тянуло острыми запахами. Вместе с вонью от выгребных ям и царящей вокруг жарой, от которой на коже выступала испарина, они создавали впечатление, что не едешь по городской улице, а плывешь на коне через горячий суп, сваренный из тухлого мяса и обильно приправленный пряностями.

Миновали улицу, отведенную для увеселительных заведений. При виде рыцарей Храма зазывалы, которые обычно драли глотки, приманивая моряков и купцов, стыдливо умолкали, а когда небольшая кавалькада миновала их, продолжали славить «прелести несравненных красавиц, выкраденных из гарема самого халифа багдадского».

К тому времени, как рыцари добрались до командорства, расположенного в северной части города, на самом морском берегу, Робер был совершенно ошеломлен необычной обстановкой. Все вокруг слилось в сплошное разноцветное пятно, из которого выступали отдельные детали: открытая лавка, внутри которой разложены дорогие ткани, уличные мальчишки, смуглые, словно чертенята, слепой нищий, молящий о помощи воину, пострадавшему за Христа при взятии Иерусалима [58], патруль городской стражи в легких кожаных доспехах, стена высотой не меньше, чем в пять туазов, над которой в блекло-голубом небе плещется знамя Ордена.

В этот момент он снова очнулся. Дом Ордена в Акре удобно расположился на вдающемся в море мысу, на самой оконечности которого стояла исполинская древняя башня, возведенная еще мусульманами. У основания мыса братья построили еще одну башню, огромные стены которой и поразили молодого рыцаря. Она надежно отделяла командорство от остального города, превращая его в крепость внутри крепости.

Вслед за собратьями Робер проехал через распахнутые ворота, и оказался в сводчатом коридоре, ведущем в обширный внутренний двор. Ворота с грохотом захлопнулись за спиной рыцарей.

Во внутреннем дворе их уже ждали. Очень толстый человек в черных одеждах сержанта бросился навстречу брату Анри, который, к удивлению Робера, спешно соскочил с лошади и заключил толстяка в объятия.

– Брат Жан! – сказал он громко. – Во имя Господа, я очень рад тебя видеть! Неужели ты стал командором Акры [59]?

– Воистину так, брат Анри! – ответил толстяк. – После того, как я сделался слишком тяжел, чтобы садиться на коня и ходить в бой, меня определили на это место! Тут от меня будет гораздо больше пользы!

Тамплиеры дружно рассмеялись.

Робер спрыгнул с седла, ощущая, что от обилия впечатлений голова готова лопнуть. Толстый брат Жан тем временем раскланивался с новоприбывшими.

– Брат Андре, брат Гильом! А это что за молодой воин?

– Это брат Робер, – сказал брат Анри. – Весьма многообещающий молодой рыцарь. Он из Нормандии.

– Ну что же, – брат Жан всплеснул руками. – Прошу вас, сеньоры, омойтесь и по звону колокола ждем вас в трапезной! Где расположены гостевые покои, вы знаете…

По звону колокола братья-рыцари заняли место за своим столом, а нищие, которых по традиции кормят в каждом из командорств Ордена – за своим. По звону второго, малого колокола, сели на свои места братья-сержанты и оруженосцы, а также туркополы [60].

Обед, на котором подавали баранину и травы [61] прошла в достойном Ордена молчании. Капеллан, расположившийся на специальном возвышении в центре трапезной, услащал слух братьев отрывками из Четвертой книги царств, про истребление дома Ахава и царского племени.

После трапезы командор пригласил приехавших рыцарей к себе. Помещение, отведенное ему, совсем не походило на келью. Сквозь узкое стрельчатое окно, забранное железной решеткой, падали желтые солнечные лучи, но толстые стены не пускали жар внутрь. Когда братья уселись на широкой лавке, стоящей вдоль стены, им было предложено разбавленное вино.