В роскошно убранных гостиных дворца герцога Урбинского, владевшего одной из лучших европейских библиотек, собрались известные люди своего времени: знаменитый поэт Бернардо Аккольти д’Ареццо, Джулиано Медичи и многие другие. «Двор был один из самых блестящих в Италии. Праздники, танцы, единоборство, турниры и беседы продолжались беспрерывно»[70]. На одном из собраний у герцогини каждый из приглашенных высказывался о том, какие, на его взгляд, качества необходимы кавалеру и даме для полного совершенства и какое воспитание «может лучше всего образовать душу и тело, не только по отношению к гражданским обязанностям, но и к приятностям светской жизни»[71].

От придворного эпохи Возрождения требовались знание литературы, греческого и латинского языков, умение слагать стихи, музицировать, рисовать, изящно танцевать и со вкусом одеваться. Но главными достоинствами для кавалера, как и во времена рыцарства, оставались воинские доблести, готовность совершить подвиг, – все остальные качества служили лишь их украшением.

Граф Балтассар Кастильоне писал около 1525 г.: «Французы и не знают другой заслуги, кроме воинской, а прочее не ставят ни во что; они не только не уважают науки, но даже гнушаются ею и считают всех ученых самыми ничтожными из людей; по их мнению, назвать кого-нибудь «клерком», грамотеем значило нанести ему высочайшее оскорбление»[72].

В период укрепления абсолютной монархии, в период, когда вместо сотен маленьких княжеств на территории Европы возникали и мужали крупные государства, менялся быт придворной жизни. Он уже – строго канонизированная, пышная, чопорная церемонность.

Примерно с XVI столетия этикет стал способом (а часто и смыслом) существования королевских дворов Европы. Абсолютизация монархической власти происходила в том числе и путем регламентации поведения подданных.

Одним из достоинств английской королевы Елизаветы I Тюдор было умение создать сильный, гибкий и послушный ей аппарат исполнителей. В письме лорду Берлионе она следующим образом объяснила, за что ценит его: «Я думаю о Вас так: Вас никогда нельзя подкупить никакими дарами. Вы всегда останетесь верны государству и, не считаясь с моими личными желаниями, всегда подадите мне тот совет, который сочтете лучшим»[73]. Сэра Бэкона отличала беспредельная верность королеве. Как-то в ответ на ее замечание, что его дом мал для него, Бэкон сказал: «Нет, мадам, это вы сделали меня слишком большим для моего дома»[74].

Как отмечал в своих очерках об Англии того времени историк В.В. Штокмар: «При дворе Елизаветы царила атмосфера галантности и авантюризма. В течение всего ее царствования королевский двор представлял собой арену соревнования молодых дворян, стремившихся снискать благосклонность и милость Елизаветы. Всякий, кто мог чем-либо отличиться – будь то пиратские подвиги на море и доблесть, элегантность костюма и красивая внешность, поэтический и музыкальный талант, мог рассчитывать на внимание королевы и карьеру… Королева любила пышные выезды, увеселительные прогулки и путешествия, навещая города и поместья вельмож, и всюду ее появление было поводом для блестящих празднеств, она благосклонно принимала подарки»[75].

В XVI столетии устанавливаются тесные дипломатические и торговые отношения между Россией и Англией. Взаимное сближение монархических дворов способствовало укреплению авторитета верховной власти России в Европе. Царь Иоанн Грозный состоял в личной переписке с Елизаветой I. Известно, что он ратовал не только за военный союз с Англией, но и стремился породниться с королевским домом, решив в 1582 г. жениться на Марии Гастингской, графине Голтингтонской. Однако брак не состоялся, царь получил отказ. Чтобы подсластить горькую пилюлю, Елизавета поручила послу передать Иоанну IV, что он может приехать в Англию в любое время, как приезжает в свои владения