– Сюда вы тоже со мной? – язвлю, когда мы подъезжаем к бизнес–центру.

Парни переглядываются, а затем отрицательно качают головой.

– Мы будем ждать вас у входа, позвоните, как закончите, – говорит Тимур и протягивает мне визитку, которую я зло выдергиваю у него из рук.

Умом понимаю, что не его вина, что мы оказались в такой обоюдной западне, но с эмоциями совладать не могу. Так что в офис я захожу не в настроении и с кислой миной. Быстро прохожу на свое рабочее место, ни разу не выходя с кабинета, так что единственный, с кем контачу, это мой шеф, не подающий все это время голоса. И когда наступает конец рабочего дня, я также молча собираюсь, как вдруг раздается голос начальника:

– Лер, занеси эти документы Фариду Саидовичу по дороге, – кивает на папку, лежащую на углу его стола.

Сначала я замираю в ступоре, раздумывая, как бы отказаться. Но в этот момент накопленная и невыраженная злость побеждает над доводами разума, так что я киваю и подхватываю нужное. Что ж, вот и предлог высказать ему все, что я думаю о его самоуправстве. И никто не догадается, что мой приход имеет под собой куда более личную причину. Вот только чем быстрее я иду, тем сильнее у меня поднимается давление, во всяком случае, в ушах бешено стучит пульс.

– В общем, с финдиректором я переговорила… – слышу чей–то женский голос, а затем, когда захожу в приемную, вижу одну из бухгалтерш.

Как только переступаю порог кабинета, все внимание тут же переключается на меня. Кроме секретаря Ирины, женщины с отдела бухгалтерии и какой–то незнакомой тетки на диване, никого больше нет, так что я просто подхожу к стойке.

– Мне нужно к Фариду… – осекаюсь, а затем добавляю: – Саидовичу.

– Я уточню, – вежливо улыбается Ирина, а затем привстает и, открыв дверь кабинета Генерального, исчезает, оставляя нас троих наедине.

Чувствую себя неловко под чужими неприятными и слишком любопытными взглядами, а вот после женщины начинают тихо переговариваться между собой, пока я жду аудиенции. И тут секретарша выходит, вот только на лице у нее написано сожаление.

– Эм, – мнется она, прикрыв дверь, – Фарид Саидович сказал, что все вопросы вы уже решили, так что запретил вас к себе пускать.

Задерживаю дыхание, не понимая, что происходит. Реальность для меня сужается в одну темную точку. Такого унижения я никогда не испытывала. Оттого сейчас стою, словно оплеванная, не могу сдвинуться с места, с такими красными щеками, цвет которых явно можно сравнить даже со спелыми помидорами.

– Поматросил и бросил, – доносится чей–то глумливый смешок, и это приводит меня в себя.

– Георгий Сергеевич передал, – кидаю со злостью документы на стол секретарше, которая смотрит на меня с легкой виной во взгляде.

Разворачиваюсь и выхожу из приемной, сглатываю горечь и несусь в сторону выхода. Но слышу раздающийся мне вслед смех. Забегаю в лифт, с силой нажимаю на кнопку, створки кабины закрываются, и я уезжаю вниз. А там несусь наружу на всех парах, бегу к подъехавшему автобусу и сажусь туда. Вижу, как сначала за мной несется Тимур, но вскоре он пропадает из поля моего зрения. Что ж, не хочешь видеть меня, Галаев, так это твои проблемы, но и следовать твоим приказам я тоже не обязана.

– Девушка, осторожней, – раздается недовольный мужской голос, когда я наступаю на чью–то ногу.

– Прошу прощения, – отвечаю машинально, а сама продираюсь сквозь толпу к задней части транспорта.

Все время смотрю через стекло наружу, наблюдая, нет ли погони, но на удивление знакомая машина за нами не следовала. Так что когда выхожу на своей остановке, выдыхаю с облегчением. Ощущение даже такое, словно удавка на шее ослабилась. Вот только радоваться мне приходится недолго. Автомобиль стоит у входа в подъезд, устрашая местных бабулек, устроивших сходку у соседней лавочки невдалеке.